КИЁВ «ЗДОВОВ'Я» 1987
Автор – канд. психол. наук, доц. каф. педаг. и психол. Киевского гос. ин-та физ. культуры.
В книге приведена система простых и легкодоступных тестов, которые помогут читателю самостоятельно определить степень своих психомоторных способностей. Предложены способы регистрации данных самоконтроля и активизации самовоспитания спортсмена. Для широких кругов читателей.
Рецензенты: д-р психол. наук, проф. В. М. Мельников, д-р психол. наук, проф. А. В. Скрипченко
Формирование гармонично развитой, общественно активной личности, сочетающей в себе духовное богатство, моральную чистоту и физическое совершенство, является одной из основных задач нашего социалистического общества. В новой редакции Программы Коммунистической партии Советского Союза, принятой XXVII съездом КПСС, подчеркивается, что в укреплении здоровья населения, гармоническом развитии личности, в подготовке молодежи к труду и защите Родины возрастает значение физической культуры и спорта, внедрения их в повседневную жизнь. Обязательное среднее образование в СССР обеспечивает широкий кругозор подрастающему поколению, а научное обоснование этих процессов и явлений общественной жизни открывает перспективу для реализации творческих возможностей людей.
Тенденция ко всеобщей ранней специализации поставила проблему отбора способных детей и подростков. Это коснулось прежде всего спорта, делающего главное ударение на массовости как основе выявления талантов. Ведь талант – вещь вполне реальная (иначе разве он мог бы давать вполне реальные плоды?), значит, он должен быть доступен для обнаружения, значит, должны существовать какие-то вполне конкретные его признаки. И чем раньше удастся их распознать, тем лучше.
Однако нужно знать не только что ищешь, но и где следует искать. Первое впечатление иногда бывает обманчивым. Пример тому – феномен Золушки. Ее внешне непримечательный облик известен всем, для того, чтобы увидеть ее истинную сущность, нужно быть готовым не только хотеть, но и мочь. Чтобы увидеть в обычном необычное, нужна огромная предварительная работа. Нужно уметь поставить задачу и правильно сформулировать ее. Нужно, наконец, накопить достаточно энергии, чтобы преодолеть пассивность своего мышления, удержать его на одной точке и выявить до сих пор невидимое – признаки таланта.
В спорте и вокруг спорта проблема таланта – «болевая точка». Практика и наука постоянно врачуют ее, подлечивают. Но проходит некоторое время – и «боль» возникает вновь. Проблема, казавшаяся решенной, возрождается на новом уровне, требует новых усилий, новых, соответствующих современным требованиям открытий и неожиданных решений.
Не менее интересен и феномен белых пятен в психологии. Они были известны еще в глубокой древности. Обычно новое белое пятно возникает вдруг, на том месте, где все считалось исхоженным вдоль и поперек, изученным до мельчайших подробностей.
Не претендуя на исчерпывающий анализ, автор предлагает читателям познакомиться с некоторыми взглядами на белые пятна психологии таланта и порожденными этими пятнами «болевыми точками» тренировки спортсмена. Определяя важнейшие признаки таланта, будем двигаться к переднему краю науки, ее исследовательской кухни...
Дети и подростки усваивают элементы бега, прыжков и метаний в играх, проходя школьную программу, готовятся к сдаче норм комплекса ГТО, занимаются в спортивных секциях. И основа всего – движения. Они – фундамент двигательных действий, которые придется осваивать в будущем, в труде. Произвести анализ знаний о способностях и их развитии – первая задача книги.
В своих движениях читатель найдет элементы и способы действия, раскрытые ранее в литературе, искусстве, технике. Выполнив предложенные испытания сначала у себя за рабочим столом, а затем на стадионе, он станет лучше понимать себя, узнает свои способности (возможности) и пути овладения ими. Другими словами, получит знания о себе по результатам испытания самого себя. Такие знания обладают замечательным свойством – порождать осознанную потребность систематически заниматься физической культурой и спортом. Это и есть вторая задача книги. Третья задача – помочь читателю выявить свой спортивный талант и способствовать его развитию.
Что такое талант? Откуда он берётся, из чего складывается, как развивается? Является ли талант привилегией избранных или же талантлив каждый человек? Как распознать, определить талант? Вот далеко не полный перечень вопросов, над решением которых бились ученые прошлого и которые, тем не менее, остаются актуальными и в настоящее время.
Почему люди становятся знаменитыми художниками, учеными, писателями, скульпторами, поэтами, спортсменами? Все они, по общему признанию, талантливы. Одни смогли увидеть то, чего не замечали другие. Для всех очевидное, обыденное, примелькавшееся становится для них невероятным. Другие в водопаде звуков слышат то, чего не могут услышать остальные,– мелодию. Третьи преподносят уроки мужества, устанавливая рекорды и достижения, расширяя пределы возможного для человеческого духа и тела.
Каждый, кто прочитает эту книгу, может провести исследование самого себя, своего таланта. Оно может показаться удивительно простым, а многие его положения – узнаваемыми (это не значит, что читатель их знал – просто он к ним готов). Если создается впечатление, что стоило самому захотеть увидеть – и увидел бы, стоило самому захотеть сделать – и сделал бы, это – признаки таланта.
Автор, следуя правилу: о самом сложном говорить просто, попытался популярно изложить проблему таланта – книга не имеет ссылочного аппарата, математических и биомеханических расчетов и схем, усложняющих понимание идеи. Для тех, кто нашел себя и уверен в своем призвании, ора, надеемся, будет интересна для чтения; для тех, кто еще ищет себя, открывает свои дарования,– станет путеводной нитью. Испытывая себя тестами – двигательными действиями,– читатель ничем не рискует, ведь автор не претендует на большее, чем на подсказку, разъяснение, совет.
Детей, проявивших исключительно высокий для своего возраста уровень умственного развития, одаренности в науке, искусстве, спорте и т. п., обычно называют вундеркиндами. О том, как проявляли одаренность некоторые вундеркинды, и пойдет речь. Это необходимо для того, чтобы определить мотивацию – движущую силу, которая диктует характер деятельности, творческую активность.
Давно, более тысячи лет назад, мальчик развлекался игрушкой, сделанной из глины, и случайно уронил ее. Едва коснувшись земли, игрушка разбилась.
Удивленный мальчик воскликнул: «Почему?!» Он еще не научился твердо стоять на ногах, еще не мог знать и в полной мере почувствовать на себе всевластный закон тяготения, но увидел его проявление.
«Почему?» – было одним из первых в жизни словом, произнесенным мальчиком – будущим Авиценной (это латинизированное имя Ибн-Сины Абу Али – таджикского и иранского философа и естествоиспытателя XI века). Чуть позже мальчик начал удивлять родителей и соседей бесконечными «почему?». Со временем его личность будет поражать воображение современников и людей всех последующих поколений. А тревожный вопрос «почему?» не будет давать Авиценне покоя всю жизнь...
Когда отцу Абу Али, собирателю податей, необходимо было вести подсчеты собранного, он поручал это малолетнему сыну. Мальчик подсчитывал все в уме за несколько минут. Однажды он подсказал своему дяде слова стихотворения, которые тот забыл: карапуз уверенно, без запинки дочитал концовку...
Позже Авиценна напишет свой всемирно известный «Канон медицинской науки», и по нему на протяжении многих веков люди будут учиться врачебному искусству. Он напишет еще 200 фундаментальных книг – своеобразную энциклопедию знаний того времени. А количество «почему?» будет все возрастать.
Авиценна обладал феноменальной памятью. Будучи учеником школы, он за несколько месяцев выучил наизусть огромную книгу – коран. Мусульмане заучивали ее годами, но мало кто наизусть знал весь текст. Кто преуспевал в заучивании корана, получал почетное звание хафиза. Авиценна получил это звание еще в школе.
Абу Али обладал исключительной мышечной чувствительностью. Однажды его соученики, желая удостовериться в исключительных качествах своего друга, подложили под коврик, на котором сидел Авиценна, тонкий листик бумаги. И стали ждать. Он пришел позже всех, сел на свое место и начал готовиться к уроку. Но вдруг мальчик удивленно посмотрел на потолок, на стены – он что-то оценивал, размышлял. Потом сказал: «То ли потолок опустился, то ли пол поднялся, но стена стала короче». Соученики с одобрением переглянулись:· они-то хорошо знали, что произошло.
Поражала всех чрезвычайная чувствительность рук Авиценны. Соученики не переставали удивляться тому, с какой точностью он делил человеческий волос на сорок частей.
Став взрослым, Авиценна использовал свой природный дар, свою феноменальную чувствительность для пользы других людей. Высокая чувствительность рук помогла ему открыть диагностическое значение пульса – сердечных толчков, прослушиваемых пальцами,– наиболее выразительного и ощущаемого, но мало тогда понимаемого внешнего проявления работы сердца. Он мог по едва уловимым признакам пульса – малейшим изменениям характера сердечного толчка, нагнетающего кровь в артерии,– диагностировать около 120 болезней. Авиценна создал классификацию степеней здоровья и болезни человека.
Все
возможные состояния человека ой разделил на шесть зон здоровья:
1. Тело здоровое до предела.
2. Тело здоровое, но не до предела.
3. Тело не здоровое, но и не больное.
4. Тело в хорошем состоянии, быстро воспринимающее здоровье.
5. Тело больное легким недугом.
6. Тело больное до предела.
Только два состояния (пятое и шестое) в этой классификации являются предметами внимания существующей в настоящее время системы медицинского обеспечения здоровья и жизни людей. Это формы патологии и так называемой предпатологии – на грани нормы и патологии. А первые четыре состояния здоровья не являются компетенцией медицины, а идут в ней под общей рубрикой «здоров». В физической культуре и спорте эти наиболее благоприятные для жизни и творческой работы состояния фиксируются понятием «допущен врачом к соревнованиям».
Ценность классификации состояний человека, созданной Авиценной, в том, что она, хотя и не раскрывает содержание каждого из них, но, называя эти состояния, привлекает к ним внимание, говорит, что они существуют как потенциальная возможность каждого человека быть здоровым до предела. Великий ученый, вероятно, не раз обследовал людей с таким уровнем здоровья, хорошо знал признаки, присущие телу, здоровому до предела, и знал, что надо делать, чтобы оно стало таким.
Если говорить о спорте, занятиях физической культурой, то надо иметь в виду, что они и есть то главное и ничем не заменимое средство, применяя которое разумно, со знанием дела, каждый практически здоровый человек может подняться до уровня вершины здоровья, а значит и творческой активности. Кстати заметим, что понимание Авиценной степеней здоровья хорошо согласуется с древнегреческим афоризмом «В здоровом теле – здоровый дух»...
Учение о способностях человека зародилось в глубине веков. Согласно записанному Платоном преданию, семь мудрецов Древней Греции высекли при входе в храм Аполлона в Дельфах слова «Познай самого себя!» Эта формула предопределила, как гласит другое предание, глубокий и стойкий интерес Сократа к философии.
Прошло много времени и люди задумались: как измерять способности? Английский психолог Гальтон пытался понять талант, опираясь на критерий известности родителей – выдающиеся люди имели выдающихся родителей. Но это не помогло ему прояснить вопрос. Он искал новые пути. Столкнувшись с проблемой индивидуальных различий, применил для их определения два понятия: первое – природа, то есть наследственность, и второе – воспитание, то есть влияние факторов внешней среды. Ученый разработал множество тестов для измерения человеческих способностей. Что же измерялось? Большие или меньшие различия высоты звука, воспринимаемого ухом, оценки расстояния, быстроты реакции и т. п. Так родился тест – метод испытания, применяемый для получения количественной характеристики определенного психологического явления.
Гальтон измерял человеческие способности с помощью тестов. Но у него еще не было представления о психологических механизмах способностей. Ученого удовлетворяло определение отличий одного человека от других людей. Тогда еще не существовало понятия о предельных возможностях человека.
В то же время (80-е годы прошлого столетия) выдающийся русский ученый И. М. Сеченов пришел к важному выводу, что в «живом человеческом движении коренятся элементы мысли». В процессе движения образуется своеобразная сенсомоторная структура – аналог умозаключения, мысленная мерка, мысль о предмете. И эта мысленная мерка прилагается к каждому новому предмету в процессе его восприятия.
Учение И. М. Сеченова о мышце как орудии основных мыслительных операций явилось важным вкладом не только в психофизиологию, но и в представление о психологическом механизме способностей. Мышцу стали рассматривать не только как орган механического движения человека, но и как орган познания, превращающий чувственный материал познания в мысль со специфической структурой. Это позволило, наконец, установить, что основная умственная работа первично происходит не в голове, как считалось раньше, а там, где она зарождается, на границе контакта органов чувств со средой, со всем тем, с чем человек взаимодействует, что преодолевает, что создает, творит.
И. М. Сеченов, исследуя зарождение элементов мысли у детей, показал также, каким образом ребенок начинает считать причиной своего действия самого себя, откуда берется у него инициатива начала его дела и как он приходит к утверждению своего «я». Вначале образ «я» принимается ребенком за перводвигатель его поведения, хотя в действительности за ним стоит чужой голос, обобщенный образ близких. Затем, в возрасте постарше, звучит новый голос – свой собственный: если кто не слушает один голос, то только потому, что слушает другой. И плохо тому, кто, став взрослым, руководствуется чужим голосом, а свой собственный топит в полифонии голосов, идущих от других лиц.
Психическим развитием движут две силы: инициатива других лиц, перерастающая в инициативу собственного «я» – «Я – сам», – и живое человеческое движение, перерастающее в мысль и развивающее мышление.
Вот почему способности человека, феноменальные для раннего возраста, могут проявляться буквально в первые годы жизни. Раннее проявление способностей можно правильно объяснить, учитывая третью движущую силу – неисчерпаемые творческие возможности природы. Поскольку человек – часть мыслящей природы, то и он имеет неисчерпаемые, но мало изученные природные задатки для развития на их основе природных и социальных способностей. Мало того, психика, сознание и психомоторика до сих пор считаются мировой загадкой...
С этой точки зрения можно объяснить истоки раннего проявления способностей у детей. Вот несколько примеров. Норберт Винер – создатель кибернетики – в четырехлетием возрасте читал научные работы Чарльза Дарвина. Вольфганг Моцарт в том же возрасте сочинил свой первый концерт. Знаменитый Исаак Ньютон всю жизнь чувствовал себя одиноким мальчиком, который играет на берегу океана под названием «непознанное» и радуется, когда время от времени волны выбрасывают на песок новый камушек – научный факт, требующий, чтобы он раскрыл его сущность. Неисчерпаемые тайны природы и любознательность думающего и действующего человека порождают подобные познавательные чувства. Непреодолимое желание вместить в себя этот мир, понять, охватить его в целостности – потребность и цель ученого. А его прозрение, осененное вспышкой разума, изменяет образ мира, и все его видят иначе, чем прежде.
Альберт Эйнштейн в автобиографии писал, что в 4 года его поразило чудо магнитной стрелки, поворачивающейся без прикосновения к ней, в 15 лет он задумался о том, что увидит человек, движущийся быстрее скорости света, а в 17-летнем возрасте у него возникнет интерес – инициатива начала, идущая от своего «я» – к познанию природы мирового пространства. Постоянство мысли не давало Эйнштейну забыть вопросы «почему?» и «что будет?», и он вернулся к ним, создавая теорию относительности.
Число случаев раннего проявления способностей бесконечно. Мы выбираем только те. из них, которые помогают осветить отдельные стороны таланта.
Лев Николаевич Толстой, обучая детей в деревенской школе, неожиданно для самого себя оказался свидетелем пробуждения в учениках творческого таланта. В одной из своих педагогических работ он писал: «Крестьянский полуграмотный мальчик вдруг проявляет такую сознательную силу художника, какой на всей своей необъятной высоте развития не может достичь Гете». Сочинения, написанные учениками Льва Николаевича, произвели на него такое огромное впечатление, что он вынужден был признаться: «Я, в деле художества, не только не могу указать или помочь одиннадцатилетнему Семке или Федьке, а... едва-едва, и только в счастливую минуту раздражения,– в состоянии следить за ними и понимать их».
Л. Н. Толстой показал, что самое главное в творчестве детей идет от них самих. Художественная ценность творчества ребенка не вызывает сомнения. Гоген, например, неустанно повторял в назидание молодым художникам: «Рисуйте так, как рисуют дети».
Детское творчество – удовлетворенная потребность в выражении своего внутреннего мира, себя и того, что имеет ценность для ребенка.
Одной из форм творческой активности является самообразование и самовоспитание.
Четырнадцатилетний мальчик· однажды сел и составил подробнейший план всей дальнейшей жизни и работы. В нем было учтено все: какие он должен прочесть книги, какими науками овладеть, какие научные проблемы решить, как развивать себя физически и т. д.
Он не только представил, что ему предстоит сделать, но и смог посчитать возможные затраты времени для осуществления намеченного, достижения цели жизни. Расчет показал – нужно 900 лет. Время, отведенное природой для жизни человека, значительно меньше вычисленных лет. Что же делать? Взял за исходный срок жизни 136 лет (по его расчетам, вполне возможный срок) и под него с большим трудом подогнал сильно усеченный план своей работы.
Распланированная до минут жизнь этого мальчика была наполнена творческими исканиями, открытиями – это была работа на пределе человеческих возможностей.
Поставленная цель жизненного пути имеет огромную по значению социальную функцию: она мобилизует энергию, направляет волю на реализацию жизненно важных действий, поступков, поведения и деятельности.
...Мальчик достиг всего, что было задумано. В процессе работы над собой и над научными проблемами он постепенно мужал и делал свои открытия (согласно замыслам) в разных областях науки. Шаг за шагом шел к цели.
Однажды, будучи уже пожилым человеком и известным всему миру ученым, он нашел свой план работы на всю жизнь, составленный в юности. Оказалось, что работу, рассчитанную на 136 лет, он выполнил за 50 лет упорного труда, принесшего науке, обществу пользу, переоценить которую нельзя.
Имя этого мальчика, так рано создавшего себе образ желаемого будущего и показавшего образец настойчивости в осуществлении задуманного,– Отто Юлиевич Шмидт. Он стал академиком, в 30-е годы был президентом Академии наук СССР, редактором первой Советской Энциклопедии.
Опыт многих поколений свидетельствует, что вундеркинды очень редко достигают вершин творчества. Угасание творческого импульса неизбежно: с возрастом уровень развития ребенка, его художественные замыслы вступают в осознанный конфликт с детскими способами изображения, которыми он так хорошо (по мнению взрослых) владел. Раньше он делал копии с натуры, а теперь начал понимать – этого мало. Нужно раскрыть свой внутренний мир, себя через открытие в окружающем мире некоторой новой грани. А такая задача – создавать новое, неизвестное – по плечу только истинному таланту.
Нередко слово «вундеркинд» употребляют в ироническом смысле. Это вызвано тем, что некоторые родители, люди, окружающие ребенка, приписывают ему талант, которого на самом деле нет. Со временем и сам ребенок начинает верить в свою исключительность...
Как видим, проблема отбора талантов имеет много аспектов и ее решение – дело нелегкое.
Систематическое изучение одаренности началось только в начале XX столетия. Американский психолог Терман развеял миф о том, что одаренные люди отстают в физическом развитии и незрелы в социальном отношении. Вскоре было опровергнуто мнение Иммануила Канта – родоначальника немецкой классической философии – о том, что гений – это человек, которому нет нужды учиться. Взамен ему было провозглашено: талант – это величайший труд.
Восхождение к истине продолжалось. В руках ученых уже был достаточно весомый критерий: одаренные даже превосходят остальных людей по физическому развитию, здоровью – среди них отмечается меньшая смертность, заболеваемость, в том числе алкоголизмом, и т. п.
Пожалуй, самая интенсивная вспышка интереса к изучению одаренности произошла в 50–60-е годы XX века, после запуска первого советского искусственного спутника Земли. В США была срочно создана специальная комиссия по изучению одаренности, поиску одаренных детей и раскрытию механизмов творческого мышления. Ей предстояло ответить на вопрос: что знает Джон после окончания школы и в чем его превосходит Иван – выпускник советской средней школы. Речь шла о развитии способностей и воспитании талантов.
Не
вникая в детали исследовательских программ, выделим некоторые направления
разработки этой проблемы, считающиеся стратегическими.
1. Статистика утверждает, что в общей массе детского населения есть от 2 до 5 % способных детей.
Следовательно, этих детей нужно найти по индивидуальным отличиям.
2. Изучаются социальные факторы, движущие силы, благоприятствующие формированию
и развитию способностей.
3. Мышление человека необходимо изучать в его развитии, начиная с раннего
детства. Анализ ранних стадий мышления поможет прояснить тайны происхождения
способности к той или иной деятельности.
Были созданы исследовательские программы для одаренных детей. Число таких программ увеличивается с каждым годом: программы ускоренного обучения, программы развития творческого мышления; расширенная подготовка, направленная на решение тех же задач, и т. п.
Советская психология исходит из того, что деятельность человека – процессы учения, труда, игры – составляют основу развития способностей. В деятельности способности проявляются и в деятельности они развиваются. Целенаправленно развиваясь, способности становятся условием успешного выполнения деятельности.
А если деятельность – основной источник формирования способностей, то надо знать ее структуру, содержание того дела, каким занимается человек. Способности – это сложное синтетическое образование в структуре личности, поэтому проблема способностей может успешно решаться с учетом единства личности и деятельности в отличие от процесса накопления знаний, навыков и умений.
Вопрос о том, что собой представляют человеческие способности, от чего зависит их формирование и развитие, волнует не только специалистов. Интерес к нему начал проявляться еще в далеком прошлом.
Есть миф о мальчике, который умел летать. И ученые захотели узнать, как он это делает.
...Мальчик умел летать, и это было для него так же естественно, как для нас с вами ходить, есть и дышать воздухом. Как он научился летать – никто не знает. Да и не в этом дело.
Мальчик был обыкновенный, такой, как все. Он не выделялся фантастической силой, которая, казалось бы, нужна для полета, и не был подозрительно легок. Если бы он чем-то отличался от окружающих, то миф донес бы сведения об этом. Икар летал с помощью крыльев, сказочный Карлсон имел моторчик с пропеллером. А этот мальчик не имел ни малейшего намека на необычные свойства и способности. Он летал, не задумываясь об этом, и сам не замечал своей исключительности.
И вот перед учеными была поставлена задача: узнать, почему мальчик летает. Ученые хорошо знали свое дело: они изучили всю литературу, разработали новейшие методики исследования, изготовили и настроили тончайшие приборы для регистрации полета. А поскольку случай был уникальный, то перед началом эксперимента они попросили мальчика рассказать, как он это делает. Однако мальчик не смог сказать о своем полете ничего существенного. Это затруднение не смутило ученых и не поколебало их уверенности в успехе. Рассказать надо уметь – и ученые научили мальчика следующим умениям: а) слушать себя и свои движения, б) понимать себя и свои движения, в) оценивать себя и свои действия, г) через язык выражать себя, свои движения и делать это понятным для других.
Порядок умственных действий не случаен. Он продиктован логикой самопознания человека – создания образа самого себя. Мальчика научили смотреть на себя как бы со стороны, чтобы узнать: а кто я такой?
С какими трудностями столкнулся мальчик, вы можете испытать на себе.
Постарайтесь внимательно разглядеть себя в зеркале, а то и нарисовать автопортрет. Возможно, заметите, что собственное лицо лишено для вас той определенности, какую имеют лица других людей. Зыбкость и туманность портрета, представляющегося время от времени в зеркале, характерна и для художников-профессионалов.
Представим себе, как рисует автопортрет художник. Он смотрит на себя в зеркало и видит в нем свое отражение. Но на это отражение в перерывах между смотрением в зеркале накладывается нечто, исходящее из него самого и мешающее уловить суть. Это нечто и придает автопортретам художников какую-то неопределенность, невыразимую психологическую характеристику.
Отражение в зеркале и наш внутренний фон не дают как следует посмотреть на себя изнутри, стать на точку зрения наблюдателя самого себя.
Эти глубинные взаимоотношения содержания отражений встречаются на каждом шагу, в самом обыденном. Каждый из нас, намереваясь что-нибудь предпринять, говорит себе: «Я хочу сделать так, а не так». Исключенной из анализа остается вторая сторона, основание «я хочу»: решил так поступить в тех или иных обстоятельствах. Человек постоянно сообразует (мысленно или интуитивно) свои действия с реальными условиями действия. Причина, побудительный импульс по сути находятся не в нас самих, а в обстоятельствах. Они и диктуют, предопределяют характер действия. Это логическая аргументация действия.
Мы с детства знаем, что «я хочу» – двигатель всего, источник активности, свобода нашей воли. Обусловленность действия обстоятельствами, которые его порождают, и свобода нашей воли – антиподы, но эти две стороны процесса слиты в человеческих действиях и поступках. Возводя на пьедестал одну, мы присекаем другую, лишаем себя возможности действовать целесообразно.
Каждому всегда хочется разобраться в собственных переживаниях, создать мнение о себе или своем действии. При самоанализе вы стараетесь понять себя так, как если бы речь шла о ком-либо постороннем. Вы начали разбираться в собственных переживаниях и считаете, что остаетесь самим собой. Одновременно вы наблюдатель, самым пристальным образом взираете на свою личность и думаете о том, что тут не добьешься такой ясности, как при рассматривании какого-либо механизма, где все связано в единое целое. Взирая на себя со стороны, вы примешиваете свое «я», которое хочет видеть так, а не иначе, всему своему навязывается точка зрения «я».
Постоянный внутренний фон «я хочу» не дает смотреть на себя извне. Мы чувствуем: самоанализ нарушает непосредственность отражения живым зеркалом, выхватывает из него куски – портрет получается зыбким и туманным.
Человек, узнав, кто он такой и что собой представляет, может, пользуясь образом самого себя, постичь самую совершенную технологию самовыражения, а затем и самоутверждения в своих возможностях.
...Выполняя задания ученых, мальчик столкнулся с невероятными трудностями. Он оказался в так называемой ситуации сороконожки. Помните, ей дали задание определить, в каком положении находится восемнадцатая нога, когда двадцать шестая поднята. Сороконожка задумалась ... и не смогла продолжать движение. Это и понятно: ей пришлось мысленно «прокрутить» все элементы движения ног от восемнадцатой до двадцать шестой, держа в памяти изменяющуюся каждый миг ситуацию: мало того, согласно условию задачи, «прокрутку» ей пришлось делать в обратном порядке.
...Мальчик был смышленый. Он все быстро усвоил и развернул перед учеными живописную картину своего внутреннего мира, воспринимаемого и переживаемого в процессе действия – в полете.
Ученые были в восторге. Уяснив, как отражаются в сознании мальчика процессы, происходящие в полете, они попросили показать, как он это делает, чтобы зафиксировать. параметры полета и вывести формулы, пригодные для всех.
А мальчик не полетел. Не смог.
Почему? Ученые допустили ошибку, принимая ряд последовательных самонаблюдаемых психических состояний мальчика вне его действия–полета – за способность летать. Ведь способности – это умственные действия, благодаря которым человек может сперва построить движение в своей голове, а затем реализовать свой замысел в движениях. Способности относятся к строению деятельности, но не к тому, как она отражается в сознании и в каких формах. Значит, для определения способностей надо изучать способ действия, а не то, как он отражается в виде ощущений и восприятий.
Как мы знаем, мальчик справился со своей задачей очень ловко. Он создал словесную модель самого себя (но не способ действия) и уверовал в нее. При этом прежний образ движений полета, благодаря которому мальчик был способен это делать, вытеснился на второй план, в тень сознания. Соответственно в нем перестроился и порядок умственных действий, информация потекла по иным каналам, и доступ к энергии, которая мальчику позволяла летать, прекратился.
Задача самопознания – задача, которую каждый из нас решает всю жизнь. Одни это осознают, другие исследуют себя бессознательно; одним это в какой-то степени удается, другие так и не уходят дальше анализа, останавливаются на мелочах; третьи – и таких большинство – выдумывают себя, то есть видят себя такими, какими хотят видеть, желая казаться лучше, чем они есть.
Значит, одного самоанализа недостаточно. Только синтез трех видений: 1) каким я сам себя представляю; 2) каким меня представляют мои родители, учителя, друзья; 3) каким меня представляет коллектив – дает более-менее реальную картину того, что я есть в действительности. Нужно суметь увидеть себя со всех трех точек зрения, суметь свести отражения этих трех живых зеркал в одно целое – только тогда вы сможете успешно справиться со своей социальной ролью.
Сложность познания спортсмена в том, чго он – источник информации, замкнутый на себе. Он – основа будущей коммуникации, общения и воспитания. Чтобы движения, действия и тренировка выстроились в некий оптимальный порядок, создали гармоническую целостность, нужна порождающая ее модель, которая может прийти только извне – по каналу коммуникации. О точности модели мы пока говорить не будем. Остановимся лишь на системе «спортсмен – тренер» под углом зрения процессов коммуникации между ними.
Если основная задача спортсмена – самопознание, то как ему может помочь в этом тренер? Очень просто: глазами тренера спортсмен видит себя как бы со стороны. То есть тренер выполняет функцию живого зеркала. Это зеркало не должно искажать реальную картину. Спортсмен должен знать, что может положиться на это изображение, на его достоверность. Быть не предвзятым и не предубежденным не выдавать желаемое за действительное – для этого требуется мужество.
Тренер, исполняя функцию зеркала, отражает внутренний мир движений, действия и тренировки в целом, то, чем располагает спортсмен, то, что он должен освоить, достичь. Спортсмен должен быть убежден, что существует гармония, закономерности которой определяются на всех уровнях – от неразвитой системы движений до вершин совершенства.
Здесь возникает проблема взаимопонимания спортсмена и тренера. Спортсмен, выполняя действия, пользуется образами, мыслями, чувствами – регуляторами движений, которые по своей сути являются субъективными и о них мало что можно рассказать другому человеку. Тренер пользуется научным знанием, отражающим сущность того же. Чувственное содержание спортсмена и знания тренера можно связать в единое целое с помощью научного текста, или языковой модели. Тогда тренер и спортсмен будут понимать друг друга.
Но для этого они должны пройти все три этапа, которые проходит любое познание. Первый – наименование свойств движений, состояний, предметов, процессов, из которых складываются движения, действия, тренировка. Второй – описание отношений между наименованиями. Третий – изображение, которое охватывает всю информацию о тренировке. Уступая наименованию и описанию в конкретности, изображение выигрывает в обобщенности, в охвате целостности.
На первом этапе информации больше всего, но она энергетически нейтральна и не работает. На втором этапе, когда устанавливаются отношения, информация начинает стекаться в сгустки, уже возможно принятие решений. На третьем – информация собрана в своеобразный лазерный луч, несущий в себе множество каналов. Только теперь возможно подлинное управление.
Процесс накопления информации (первый этап) ограничен нашими возможностями восприятия, памяти, мышления. Следовательно, эту информацию необходимо обобщить, то есть получить информацию об информации. И вот на третьем этапе идея кристаллизуется в текст, порождающую модель деятельности спортсмена. Бывшая до сих пор чем- то сугубо личным, эта модель, или идея, становится (если речь идет о высшем мастерстве) социальным достоянием, частью культуры. Воплощенная в тексте, она превращается в производительную силу – начинает работать. Этот текст устремлен в будущее, он его предопределяет, создает.
Чтобы читатель сразу ясно представил, что имеется в виду, когда мы используем понятие «текст», следует показать, чем он отличается от нетекста. Вот пример. По подсчету Е. Ингве, если взять наугад 35 слов любого языка, из них можно составить 1021 предложений, для прочтения которых едва ли хватит человеческой жизни средней продолжительности. Однако осмысленных предложений среди них мы найдем всего несколько. Опыт, какой бы он не был, тоже не является текстом. Опыт и накопленная мудрость тренера весьма ограничены: они принадлежат прошлому и продуктивно работают в ситуациях, сходных с теми, которые были пережиты и познаны. Опыт не передается: его нельзя выразить словами, нельзя показать. Он живет только в самом его носителе. Сам по себе он действует и ничего не производит. Это и обусловливает своеобразие опыта сравнительно с познанием – приобретением знания, созданием текста и использованием этого знания в практическом действии спортсмена.
Текст является языковой моделью, порождающей действие во всех мыслимых формах его выполнения. Но в спорте необходимо иметь текст, отражающий, прежде всего, оптимальное действие – самое эффективное из всех возможных; остальные, следовательно, будут менее результативными. Поэтому текст – всего один, и создается он на основе познанных законов психики, сознания и деятельности спортсмена. До такого уровня знаний психологической науке еще далеко: она овладела лишь первой ступенью познания – наименованиями – и постигает вторую – описание отношений, складывающихся между фактами, механизмами и закономерностями того, что имеет общее название – психология спорта...
Вот почему тренер, усвоивший современный уровень психологического знания, или научного текста; выполняет функцию живого зеркала: «мертвое» зеркало отражает то, что есть (если не считать искривлений, которые оно вносит от себя), а живое – не только отражает, но и корректирует в соответствии с порождающей моделью, образцом возможного, деятельностью, ставшей необходимой.
При ходьбе человек обычно не думает о том, что делают его ноги, и тогда его походка свободна, но стоит ему задаться мыслью следить за каждым шагом и чувствовать его, как походка становится принужденной. Оказывается, что вмешательство мыслью в заученные движения не только излишне, но даже вредно, так как нарушает легкость и складность движений.
Бесконечное множество движений заучивается человеком под влиянием потребностей. Эта очевидная истина долгое время оставалась загадкой для ученых: они не могли понять, как регулируются движения человека. Создалось много теорий, но проблема оставалась нерешенной. Представление о механизме психомоторики впервые было изложено И. М. Сеченовым в работе «Участие нервной системы в рабочих движениях». И. М. Сеченов писал: «Жизненные, потребности родят хотения, и уж эти ведут за собой действия; хотение будет тогда мотивом или целью, а движения – действием или средством достижения цели. Когда человек производит так называемое произвольное движение, оно появляется вслед за хотением в сознании самого движения. Без хотения как мотива или импульса движение было бы вообще бессмысленно».
Психомоторика обеспечивает беспрерывные переходы отражаемого содержания в отражение и обратно – отражения в живое движение, материализующее хотения, мысли, образы, чувства.
Психомоторика – сложнейший механизм деятельности. В нем в единстве выступают побудительная и исполнительная регуляции. Первая из них базируется на множестве сил, движущих действиями и поведением, а вторая приводит в исполнение замыслы, удовлетворяет потребности, способствует достижению целей. Побудительная регуляция ни в коей мере не связана с произволом («что хочу, то и делаю», «хочу так, а не иначе» и т. п.). Напротив, побудительная регуляция – это опережающее отражение нужды в том, что необходимо: реальная вещь, предмет, процесс, которые необходимо изменить или преобразовать.
Активность спортсмена должна подчиняться законам целесообразности. Можно придумать какие угодно по форме движения и действия, но они окажутся невыполнимыми – препятствием для их выполнения станут законы, ограничивающие двигательные или отражательные возможности человека.
Следовательно, в основе побудительной регуляции цели выступает осознанный закон, определяющий способ и характер действия, но не всякого, а только действия целесообразного, соответствующего природным возможностям человека.
Вначале остановимся на том, как зарождаются хотения, которые влекут за собой действия.
Чтобы правильно ответить на вопрос, что для вас в тренировке является привлекательным, к чему вы должны стремиться, нужно прежде всего знать содержание ваших оптимальных установок и интересов, знать, какие идеалы вы себе изберете. Только они позволяют ответить на вопрос, чему вы должны подчинять свою активность.
А что такое спортивные результаты? Цель тренировки? Они – продукт процесса спортивного совершенства, уровня развития способностей, таланта, реализованных двигательным действием.
Перед каждым из нас стоит задача самовоспитания, задача, которую никто за нас решить не может. Подчеркнем, что задача преодоления себя предполагает работу, которую каждый должен делать по собственной инициативе. Не считайте, что вы знаете себя лучше, чем другие. Друзья видят вас совсем не таким, каким вы себя представляете, и коллектив, в котором вы проводите большую часть своей жизни, видит вас другим. Поэтому в самовоспитании умело используйте отражения трех живых зеркал: родителей, тренера, коллектива.
При выборе цели вам необходимо увидеть себя в будущем таким, каким вы хотите видеть себя сегодня. Чтобы правильно сориентировать себя на идеал будущего и вести по нему сверку каждого своего шага сегодня, то есть идти к своему совершенству, нужно осмыслить: а) идеал движений; б) идеал действий; в) идеал психического состояния готовности к максимальному действию; г) идеал тренировки; д) идеал личности спортсмена.
При правильно построенном обучении вы легко можете усвоить смысл целей и идеалов, которые задают способы регулирования и такие механизмы: а) психического отражения ваших собственных движений и действий, в котором заранее выделяются основные смысловые блоки; б) психического проектирования будущих движений, основанного на критериях идеалов этих движений; в) выполнения такого действия с прогрессивно развивающейся структурой, с новыми качествами, необходимыми для достижения вершин мастерства.
А теперь выделим основные моменты содержания мотивации действий и тренировки и проследим переходы от примитивных уровней мотивации к осознанию целей в виде идеалов.
Остановимся на энергетической и смыслообразующей функциях мотивации. Естественно, их нельзя разделить в целостной системе мотивации, но каждая из них имеет свои особенности и способы формирования.
Энергетические функции мотивации тренировки вытекают из жизненной потребности человека в двигательной активности, .переживании мышечной радости, приобретении красивой фигуры, силы, ловкости и т. п. Естественно, энергия, порождаемая жизненными потребностями такого рода, имеет преходящее значение: будучи «слепой» силой, избыточная энергия приводит, как правило, к нецелесообразной активности.
Энергетическая мотивация характерна для начальных стадий обучения и тренировки. Главной движущей силой здесь являются неосознаваемые побуждения, в которых, однако, уже коренятся ростки будущих интересов и стремлений. Спортсмену еще неясно, что его влечет, каково содержание целей, задач деятельности. Эти побуждения либо угасают, либо наполняются смыслом – превращаются в стремления.
У новичков энергетическая мотивация связана со стремлением заниматься спортом, чтобы быть сильным, ловким, выносливым, иметь красивую фигуру или исправить свои физические недостатки. Они часто находятся во власти зарождающегося познавательного отношения к тренировке. Поэтому неосознаваемые побуждения нередко являются тонкими индикаторами потенциальных способностей, возможностей, своеобразными предвестниками таланта. Чтобы его не просмотреть, к желаниям и интересам новичков нужно относиться с большим вниманием.
Интересы спортсменов проявляются в виде кратковременных увлечений, порой угасающих с возникновением других, более сильных. Неустойчивость интересов может быть частично объяснена интенсивным поиском себя, попыткой обнаружить свои способности и призвания.
Задача тренера заключается в том, чтобы в самом начале определить содержание интересов и правильно фор- мирввать их. Очень часто даже у спортсменов высокого класса возникает «замыкание» интересов только на величине результата, а не на том, что и как предстоит делать в тренировке для достижения желаемого результата. В случае такого «замыкания» спортсмен ведет яростный и бесцельный поединок только за результат. Эта безудержная страстная борьба по своей сути наивна, слепа, поскольку в ней нет содержания деятельности. Необходимо выйти за пределы желаний сегодняшнего дня и удовлетворения их,
избегать так называемого самоутверждения результатом. В тренировке должны доминировать познавательные, а еще лучше – творческие интересы.
Интерес всегда двусторонен: если спортсмена что-то интересует, это значит – сам предмет интересен и привлекает внимание, удерживает мысль за счет возрастающей заинтересованности. Когда же интересы спортсмена не получают удовлетворения или же когда их вовсе нет, тренировка становится скучной, в ней нет работы мысли, все осуществляется только силой памяти; опытом, прошлым.
Интерес, будучи выражением направленности личности, охватывает все психические процессы – память, восприятие, мышление и волю, эмоции и чувства. Интерес тесно связан со склонностями, они переходят друг в друга. Наиболее важно в познавательном интересе то, чтобы он был нацелен на достижение идеала.
Устойчивые познавательные интересы характеризуются полным смысловым образом желаемого будущего. Здесь уже есть содержание мечты, намерение. В сознании синтезируется образ идеала спортсмена, и подражание ему составляет содержание деятельности. Подражание известному спортсмену или собирательному образу говорит о силе стремлений, порождающихся энергией эмоций, устойчивости интереса. Но следование за образцом, копирование его во всех деталях не является свидетельством того, что осмыслено подлинное содержание носителя выбранного идеала. Принятый в качестве идеала спортсмен, установивший рекорд, почти всегда оказывается псевдоидеалом: на смену одним чемпионам приходят другие, ценности переоцениваются и требуются усилия, чтобы начинать все сначала. Вот почему так остро стоит проблема подражания при формировании мотивации.
Дети и подростки не всегда имеют достаточно сил, чтобы удовлетворить свои желания самостоятельно, без помощи со стороны. Они обращаются со своими мыслями к другим людям, которые им помогают, становясь таким образом соучастниками реализации детских потребностей. Хорошо если эта совместная деятельность преследует задачи учения, познания, труда...
Дипломатию детских желаний наиболее точно определил теоретик педагогики, философ и просветитель Ж.-Ж. Руссо. Он писал: «Первые слезы детей – это их желания: если мы не убережемся, они вскорости станут приказаниями; дети начинают с того, что заставляют нас им помогать, а кончают тем, что вынуждают нас им служить». Активность действия детей здесь подменяется активностью взрослых, дети
подчиняют их своей воле, а сами остаются пассивными в действиях.
Отметим, что стойкое стремление детей к подчинению себе взрослых превращается в черту их личности, то есть они приобретают привычку быть повелителями. Все это начинается очень рано. Крик новорожденного – есть требование и указание. Эти мысли мы находим у Лукреция, позже они повторяются у Канта: «Крик ребенка в момент рождения – это выражение угнетающего его чувства неполноценности, которое он испытывает, внезапно столкнувшись с проблемами, с которыми он раньше не имел дела». Использование ребенком крика-требования – первый шаг к подчинению родителей и превращению их в исполнителей его желаний. У новорожденного крик не имеет ничего нарочитого: он сигнализирует о неблагополучном состоянии – когда ребенок голоден, у него болит животик либо мокрой становится пеленка. Власть крика проявится позже.
Требования и указания ребенка – очередные шаги к завоеванию самостоятельности. Окружающие реагируют на крик и плач ребенка, как на выражение тех или иных потребностей, а он по мере развития и накопления опыта устанавливает связь между своим криком и плачем и удовлетворением своих потребностей. Отсюда и начинается подчинение взрослых воле ребенка.
И это вполне понятно: желание – это мысль, движущая активность ребенка к желаемому предмету или удовлетворению своей потребности. Если же желаемое ребенку недоступно, непосильно или запретно, он не только высказывает желание и призывает к себе на помощь, но и диктует свою волю, вынуждает взрослых действовать так, а не иначе. Примечательно, что в этом случае тон грозный, энергичный, повелительный и категоричный сопровождается позой, жестами и мимикой или устрашающей гримасой. Решительность приказания и уверенность в предстоящем исполнении звучат как утверждение уже исполненного желания, как доказательство совершающегося или свершившегося факта. Потрясающая сила убеждения ребенка в исполнении желания, напоминающая действие гипнотического внушения, делает взрослого покорным и не оставляет ему надежды на возможности ослушаться, не подчиниться, отклонить волю и напор ребенка (подростка).
Если команда оказывается безрезультатной, она заменяется внушением, привлечением взрослого к деятельности иным способом. Дети сами начинают действовать, как бы говоря взрослому: «Я ведь уже работаю, а ты помоги выполнить мое желание». Это не только внушение, но и заражение – один из способов несловесного воздействия на сознание окружающих: «Видишь, я уже начал и устал, а ты мне не хочешь помочь; желаемое мне не по силам и я сам его не достигну». Этого дети могут и не говорить, но своим видом, жестами, мимикой они красноречивее слов высказывают желания.
Выделяются
следующие способы внушения своей воли Другому:
1) желание-команда (делай только так и не иначе);
2) желание-внушение (пожалуйста, делай... видишь, у тебя получается так, как
мне это нужно);
3) желание-приказ (чтобы то-то и то-то было сделано тогда-то);
4) желание-инструкция (это надо сделать таким образом...);
5) желание-убеждение (осознай мои потребности и действуй так, чтобы их
удовлетворить).
Таковы основные приемы «дипломатии» детей, способы воздействия на взрослого с тем, чтобы подчинить его себе, сделать исполнителем своих желаний. Это способы волевого напора, точнее – упрямства, имеющие огромную силу воздействия. Можно действовать силой наперекор этой силе, но такая «лобовая атака» ничего кроме вреда не принесет.
С возрастом «дипломатия» совершенствуется, начинают применяться, так сказать, несиловые приемы. Дети используют лесть, возвеличивание взрослого, обращаются к третьим лицам, которые могут дать указание вторым относительно исполнения детских желаний. Нередко они используют вымогательство, испытывают терпение взрослого, иногда применяют шантаж.
К сожалению, дети берут с собой эти отрицательные черты характера из своего детства и нередко применяют описанную «дипломатию» для исполнения своих желаний чужими силами и в более старшем возрасте.
Непомерный рост желаний спортсмена и минимальные возможности их осуществления часто приводят к тому, что тренер, своевременно не присекающий такие желания, становится опекуном своего воспитанника. Нередко спортсмен высказывает свои желания с волевым нажимом, с давлением на тренера или же избирает другой способ: плач, скандал, выражение недовольства, крик.
В составе желаний зарождается и мечта, и цель мысли, которые способны переходить непосредственно в движения и действия. Мышление спортсмена – это не только осуществление задуманного, но и его предметная направленность, смысловая мотивировка, дающая ему через посредство эмоций и чувств энергию для оптимального действия и тренировки, достижения вершин мастерства оптимальным путем.
Смыслообразующая функция мотивации относится к организации двигательной активности, а мотив в ней – отражаемый предмет, предметное содержание, которое спортсмену предстоит познать, изменить или подчинить своей воле, сделать его регулируемым. При этом безразлично, в каком виде этот предмет представлен для отражения: эго могут быть материальные образования – движения и действия, воспринимаемые спортсменом при непосредственном выполнении; психические процессы, свойства личности, состояния, функциональные мозговые модели, сформированные в прошлом опыте; символические конструкции, выступающие в форме идеи, идеала. Предмет деятельности спортсмена – все то, с чем он непосредственно соприкасается, на что воздействует, что перемещает в пространстве и времени, сопротивление чего преодолевает.
Сложность осмысливания спортсменами мотива-предмета заключается в огромном числе свойств, связей и отношений в нем. Чем полнее охватывается мыслью предмет действия, тем больше вероятность повысить управляемость движениями, скорость их развития и совершенствования личности в целом.
Включение в мотив предметности движений и действий позволяет спортсмену сформировать мотив-образ – непосредственный регулятор движений и координат деятельности, которая нацелена на преобразование настоящего и осознавание нового, относящегося к будущему. И чтобы его достичь, необходимо прогнозировать развитие мотива-образа в мотив-цель. Процесс перехода одного мотива в другой и составляет смыслообразование, или создание смысловой модели потребного будущего.
В живом человеческом движении мышцы – не только органы механической работы, связанные с приведением в соответствие образа с требуемой формой движений, но и органы познания, которые служат источником информации о всех событиях в действии. Поэтому мышечное чувство как отражение движений содержит два относительно самостоятельных образования – образ и мотив. Чувствование-образ в процессе развития преобразуется из мышечного чувства движений, содержащего всю информацию о физических свойствах движений и ситуации действия, до уровня образных, смысловых и символических конструкций мышления. В чувствовании-мотиве первично отражена потребность в двигательной активности, потребность в том, чем хочет овладеть спортсмен посредством своих движений; они заучиваются под влиянием жизненных потребностей, и чем лучше они заучены, тем легче поддаются управлению.
Следовательно, цель каждого действия, выполняемого в тренировке, заключается в том. чтобы получить минимальный прирост положительных изменений в системе движений, совершенствовать способности, соответствующие свойствам движений.
Заученность движений определяется не количеством повторения действия, а качеством повторения процесса решения двигательной задачи в изменяющихся условиях. В результате этого образ действия обрастает ореолом чувствований, обеспечивающих успешное выполнение действия при разных обстоятельствах.
Цель и мыслимое действие – понятия с одним содержанием. Осмыслив сущность действия и сделав ее своим намерением, мотивом, спортсмен тем самым мысленно овладевает своей целью и сверяет по ней свое совершенства. Управлять психомоторными процессами – значит выполнять целесообразные действия, целенаправленно воздействовать на главные способности спортсмена. Вот почему цели выбираются не на основе субъективных предпочтений, симпатий, и не с ориентиром на имеющийся уровень достижений в спорте, а на основе представлений об оптимальном действии, оптимальном пути достижения идеала тренировки.
Приведем несколько примеров, иллюстрирующих технологию материализации цели, ее прогностические и регуляторные функции. Перед рекордным прыжком Джесси Оуэнса на 8 м 13 см. организаторы отметили восьмиметровый рубеж белым платком, то есть сделали ориентир, примету того расстояния, на которое он желал прыгнуть. Спортсмен не просто готовился к прыжку с установкой прыгнуть как можно дальше – он должен был улететь за зримый рубеж; платок притягивал его к себе, рождал дополнительную силу. По словам очевидцев, Оуэнс «проплыл над платком» – так завершилась родившаяся на старте цельность действия. Частично материализованная цель способствовала реализации потенциала спортсмена.
А вот еще один пример того, как материализованная цель стала источником построения технологии тренировки, познания себя в действии, освоении себя на ближних подступах к цели. Известный до войны прыгун с шестом Гавриил Раевский, имея личный рекорд прыжка на 3,5 м, установил перед домом, в котором жил, планку на высоте 4 м. Он ежедневно примерялся к ней, затем начал мысленно перелетать... Взяв эту высоту на стадионе, спортсмен переставил домашнюю планку на пятиметровую высоту – рубеж, о котором тогда еще никто в мире и не помышлял.
Великая Отечественная война помешала осуществлению его замысла. Раевский ушел на фронт, был ранен в голову. После войны он повторил свое достижение. На большее не хватило сил...
Содержанием мотива-цели, есть осознанные и правильно применяемые в тренировке законы и закономерности психики, сознания и деятельности человека. Они – сила, движущая развитие в нужном направлении; осознанная цель, как закон, определяет способ и характер действий в тренировках и соревнованиях. Когда цель известна и осмыслена, спортсмен действует, мысленно видоизменяя образ движений так, как ему нужно. Он сперва экспериментирует с образом, не выполняя движений, а затем практически проверяет этот образ движениями на критерий эффективности. Другими словами, действует по правилу: семь раз отмерь, а раз отрежь.
Такой путь усвоения двигательных действий определяется формулой «знание – образ – движение». Преимущество его в том, что если образ и выполняемые под его контролем движения совпадают, то действие запоминается лучше, так как одно и то же повторяется дважды – первый раз в мыслях, а второй – в движениях. Если образ и движения не совпадают, легко определить, где допущена ошибка – при проектировании или при исполнении.
Когда мотив-цель не осмыслен, плохо понят или просто не разработан, то поиск оптимального действия идет вслепую, по формуле «движение – образ» и, если повезет, к знанию; спортсмен становится подчиненным власти случайности, он ищет в своих движениях знакомые ощущения, восприятия, то есть сопоставляет себя с прошлым. Откуда ему знать, каково будущее? Правильное или ошибочное? И спортсмен копается в прошлом, в то время как идти нужно в будущее. Короче, он сегодня исправляет вчерашние ошибки.
Вот почему все начинается с мысли о движениях. Заглянуть в свое будущее – значит создать цель. То, что есть, определяет настоящее, а его повторение равно топтанию на месте или жизни в прошлом.
В целом же обучение и тренировка побуждаются не одним, а множеством мотивов, их системой. Назовем главные мотивы, которые могут стать целями двигательной активности, играя доминирующие или второстепенные роли в зависимости от предпочтений человека: познавательные, борьбы и состязаний, эстетические, коллективистские, романтические, гедонические (наслаждения движениями, мышечной радостью). Все мотивы должны быть взаимосвязаны. Это не сумма – монолит! Стоит пренебречь хоть одним – здание тренировки перекосится, а если несколькими, то оно может рухнуть.
Есть спортивный вариант мифа о мальчике, который мог летать. Этот мальчик мог далеко прыгать. Тренеры его заметили и привлекли к подготовке к Олимпийским играм. На первой же тренировке они обнаружили массу ошибок в технике и тут же разработали план их устранения. Все ожидали сенсации...
Как видим, мальчику не повезло: тренеры уложили его на прокрустово ложе тогдашней теории спортивной тренировки. Если мальчик мог прыгнуть значительно дальше всех, а теория воспринимала его технику как неправильную, значит, она (теория) находилась лишь на пути к пониманию происходившего. Мальчик же был над уровнем ее понимания, был непомерно велик для нее – он не вмещался на прокрустовом ложе и наука отрубила «лишнее».
Мальчику пришлось трудно: он должен был создать словесную модель своих движений (для общения с тренерами), осмысливать информацию, которая шла к нему извне (ведь его, умевшего делать лучше всех, учили...), и, перестраивая себя, исправлять ошибки. Их можно было логически определить. Во-первых, во время разбега мальчик набирал скорость постепенно и начинал прыжок, еще не достигнув максимума разбега, хотя каждому ясно: чем сильнее разгонишься, тем дальше прыгнешь. Во-вторых, последний шаг разбега – шаг перед отталкиванием – у него был непомерно велик, потому он отталкивался почти прямой ногой, хотя опять же каждому ясно: чем больше согнута толчковая нога, тем большей мощности пружина будет задействована. В-третьих, вместо классического вылета «столбиком» он, как-то коряво извиваясь, ввинчивался в воздух...
Итак, тренеры взялись перестраивать координацию движений мальчика в соответствии с собственным идеалом. Научили его во время разбега выходить на максимальную скорость (хотя на максимуме скорости нельзя достичь слитного перехода разбега в прыжок – скоростная доминанта не дает включиться доминанте по типу метания себя). Укоротили последний шаг до минимума (хотя значительно позже Боб Бимон решился растянуть последний шаг и на Олимпиаде в Мехико прыгнул на полметра дальше мирового рекорда). Труднее всего было научить мальчика прыгать «столбиком», но тренеры проявили характер и добились своего (хотя, ввинчиваясь в воздух, мальчик собирал в одну точку всю силу инерции каждой клеточки своего тела).
Почему он проиграл всем на Олимпиаде – так никто и не понял. Ни к тренерам, ни к ученым претензий не было. В отчете записали – и искренне верили в это,– что причиной срыва явилась недостаточная психологическая подготовка...
А теперь давайте спокойно рассудим, почему такое случается и сейчас? Тогда тренеры, столь гордящиеся своей самобытностью, оригинальностью, непохожестью, имели не текст – знание о законах психики, сознания и деятельности,– а нетекст, в лучшем случае, владели фрагментами истины. Мальчик не стал слушать чужой голос, а его собственный утонул в хаосе дезинформации: он потерял свое «я». Далее. Они столкнулись с проблемой переучивания и не знали, как ее решить. Кривая первоначального усвоения действия сперва круто идет вверх – результат растет. Затем наступает уменьшение темпа прироста (на достаточно высоком уровне мастерства каждый новый рубеж дается все о большим трудом), кривая становится положе, пока не перейдет в горизонтальную. Это стабилизация результатов, какой-то потолок. Причина: исчерпались возможности методики тренировки и потому стало невозможно реализовать всевозрастающий энергопотенциал. При переучивании кривая на графике будет выглядеть так: вначале она очень полога, почти горизонтальна, буквально по миллиметру сдвигается кверху; затем, словно разряжая накопленную энергию, вдруг взымает вверх, с какого-то момента повторяя кривую первоначального усвоения, но на более высоком качественном уровне.
Именно в период переучивания происходят наибольшие потери в спорте – независимо от возраста, биографии и мастерства спортсмена. В этот период результата нет и самоутверждаться нечем (в том случае, когда сделана установка только на результат, а другие мотивы не принимают· ся в качестве целей тренировки). И вот теряется перспектива, вера в себя, в метод, в тренера...Чтобы избежать этих неприятностей, нужно активизировать всю силу системы мотивации.
Третья ошибка, которую совершили тренеры,– самая грубая – организационная: они игнорировали психологический механизм края; лучше и дольше сохраняется в памяти тот материал, который заучен в начале деятельности или в конце. Когда юный спортсмен приходит на свою первую в жизни тренировку, он еще ничего не знает. И первое действие, которое он совершит по указанию тренера, отпечатывается в нем глубоко. Если это действие было правильным, то никакие ошибочные методические воздействия для него не страшны – раньше или позже он вернется на оптимальный путь развития действия. Если же оно было ошибочным, то обучение правильному действию и его исполнение будет сопряжено с большими трудностями, с бесполезной борьбой за результат.
Раз так важен первый урок, первое действие, первые шаги в спорте, следовательно, этот урок, это действие, эти шаги должны быть сделаны под руководством (или под контролем) тренера высочайшей квалификации. А как на самом деле? С самыми юными спортсменами, новичками начинают работать самые неопытные тренеры. Сталкиваются два феномена края: у одних – новичков – тончайшая организация, хрупкость, паутинность и высочайшее чувство гармонии; у других – педагогическая неуклюжесть, неосознанная установка на случай (из-за скудности знаний, умений и навыков). Они пока что лишь мечтают стать тренерами.
На приведенных примерах мы, попытались показать единство мотивации, познавательного и творческого отношения спортсмена к деятельности. Это в полной мере относится к тренировке, как одной из разновидностей деятельности. Творческая активность человека обнаруживается в любой деятельности, при любых обстоятельствах. Но ее источники бывают разными. Поэтому следует различать несколько видов такой активности, творческого отношения к тренировке.
1. Инертные спортсмены имеют самый низкий уровень активности. Они недостаточно быстро и точно усваивают двигательные навыки и находятся как бы в подчинении у движений – заученное движение с большим трудом поддается дальнейшему совершенствованию. Интеллектуальная активность стимулируется почти полностью извне.
2. Пассивные спортсмены иногда проявляют инициативу, но она быстро исчезает при первой же неудаче, со сменой настроения. У таких лиц часто наблюдается подмена цели. Стимуляция активности идет в основном со стороны тренера. Творческая активность здесь эпизодическая и если она не поддерживается такой же активностью со стороны тренера, то исчезает вовсе. Ответственность за все неудачи и промахи такие спортсмены перекладывают на тренера.
3. Творчески активные спортсмены отличаются устойчивым стремлением самостоятельно разобраться во всем, понять, осмыслить и сделать все согласно своим влечениям и потребностям. Формула творческой активности – «я – сам», а способы действия – самостоятельные ответы на все «почему?». Роль тренера в работе с учениками сводится к функции зеркала, дающего точное отражение истинного процесса.
Мы пишем о таланте. О вашем таланте, наш дорогой читатель. Или о следах вашего таланта, если вы успели его растратить... Мы хотим помочь вам разобраться в себе. Тем, кто нашел себя в спорте – утвердиться. Тем, кто бродит в потемках, кто занят случайным делом, плывет по течению, не пытаясь рулить, потому что не знает куда, кто испытывает неудовлетворенность, а жаждет более активной и яркой деятельности,– тем мы хотим помочь найти себя, узнать себя, увидеть свои возможности. И только от вас самих, от вашей энергии и вашего мужества будет зависеть, как далеко вы сможете пройти по избранному пути спортивного совершенствования. Помните: в вас есть все. Главная ваша надежда – в вас самих. Но и самый страшный, самый коварный, самый беспощадный ваш враг – тоже в вас.
Если вы не сможете пройти этот свой путь – вините только себя. В утешение скажем, что каждый шаг, который вам удастся сделать на вашем пути к цели,– огромное достижение. И пусть вас не смущают неудачи, потому что на этом пути и они – шаг вперед. А потом – кто знает?– может быть, вы их оцените по-другому.
Чтобы спортсмен развил свои психомоторные способности и охватил мыслью открывающуюся ему тайну гармонии тренировки, нужна интеллектуальная готовность. Нужно из водопада информации, отраженной от живого движения, создать особую целостность, красоту, целесообразность действия, спортивного поступка. Если есть такая готовность, то обычно возникает отклик, сопереживание, без которого немыслимо понимание обыкновенного. Только гению удается неведомым никому другому способом, интуитивно, в самых сложных действиях и запутанных лабиринтах движений открыть красоту. Оказывается, всему этому при большом желании можно и научиться. Но нужно знать, с чего начинать.
На этом мы и остановимся.
Исследование спортивного таланта – исследование особого рода. Оно требует вторжения в мир тренировки, в мышление спортсмена, точнее говоря, изучения источников таланта и движущих сил как бы изнутри. В исследовании в качестве главного действующего лица выступает спортсмен. Если исследователь видит все со стороны, пытается разобраться в увиденном и рассказать о нем, то спортсмен всю эту картину «видит» иначе: в ощущениях, восприятиях, представлениях и т. п., он ее переживает, мыслит ее содержанием, на основе этого содержания действует. Чтобы уяснить смысл «темного мышечного чувства», как говорил об отражении движений в сознании И. М. Сеченов, разобраться в нем, спортсмен сам должен превратиться в исследователя: ставить эксперименты, проверять гипотезы, делать выводы, обобщать свой опыт и идти в неизведанное, открывать в себе новое, творить.
Поэтому мы избрали форму изложения, которая стоит между рассказом и исследованием. Но рассказ этот не конспективный. К сожалению, случается, что спортсмен в научных работах оказывается «за кадром»: он отгорожен от сути дела, он представлен лишь действующим, выполняющим задания тренера или экспериментатора. Создается впечатление, что он в точности выполняет все задания и даже не спрашивает, правильно ли они выполнены. И спортсмена не спрашивают, что нового он внес в действие: изменил ритм, взял новый темп и т. п. И получил ли в связи с этим пищу для размышления и новых поисков в строящемся здании движений, в ансамбле действия, лабиринтах тренировочного занятия.
В исследованиях спортсмен часто присутствует постольку, поскольку его нельзя изгнать из процесса познания, заменить чем-то другим. Науку интересует познавательная деятельность спортсмена. Правда, и здесь нашли выход – изучают человеческую психику на моделях, имитирующих либо человеческое движение, либо мышление...
Психологический анализ способностей предполагает учет человеческой субъективности: мотивационной сферы (например, борьбы мотивов), целеполагания, характеристики целей, их смены и т. п. А если говорить о деятельности, то ее нельзя правильно понять, разорвав на куски, ведь изучая куски, практически невозможно восстановить целостность. Деятельность – органическая целостность, в ней все связано, а если чего-то недостает, то она создает недостающее. Например, мышцы при тренировке не только увеличиваются в объеме, но и возрастает количество мышечных волокон; энергопотенциал не только увеличивается, но происходит экономизация его расходования в действии; формируются образы движений и новые способы достижения цели.
Все начинается с движения. Человеческое движение – деяние намного богаче, чем его образ, чем цель, которую оно достигает, намного превосходит содержание мотивов, чувств и стремлений, которые его побуждают. Образ – отражение живого движения. У новичка он – что-то смутное, темное, неопределенное, невыразимое; у мастера образ мыслится, узнается, воображается и более точно совпадает с движениями, отражением которых он является. И все же между отражением и живым движением часто существует несоответствие: спортсмен при восприятии иногда переживает иллюзии, искажающие образ, либо привносит в отражение нечто от себя, элементы фантазии, плоды творческого воображения, прокладывающие путь к оптимальным формам движений. Следовательно, мерой качества отражения есть его точность и полнота объема содержания. А восприятие, мышление, воображение и другие психические процессы есть не что иное, как способы познания спортсменом своих собственных движений.
Но этим не исчерпываются функции психического отражения. Оно – творчество, посколько порождает то, чего не было в действии, создает новое в виде образа, мысли или чувства, и спортсмен воплощает все это содержание в материальную конструкцию движений.
Мерой творчества есть новизна и оригинальность сделанного спортсменом лично. Обычно для обнаружения способностей требуется скрупулезный анализ. Вот об этом и будет наш последующий рассказ. О том, как в каждом человеке обнаружить его талант.
Однажды к нам обратился известный тренер. Его группа пополнилась новыми учениками. Как всегда, контингент был пестр: одни поярче, поумелей, посноровистей, другие – угловаты и потому застенчивы. Кто-то держался в тени из- за каких-то своих недостатков, пока еще неизвестных тренеру (впрочем, может быть, этих недостатков и не было на самом деле). И вот тренер отметил, что внимательнее всего он следит за учеником, который ничем не выделялся среди своих товарищей. Да и результаты тестирования у него были всего лишь удовлетворительными. Но что-то в нем привлекало внимание тренера... И вот он попросил нас исследовать этого ученика.
Было ясно, что тренер чувствует, догадывается: ученик талантлив. Мы должны были подтвердить это, а также определить уровень талантливости.
Оказалось, что это совсем непросто. Во-первых, не было критериев. Многие авторы трактовали талант как высокий уровень способностей. Но каких способностей? И какой уровень можно считать высоким?.. Во-вторых, поражала путаница в определении структуры таланта, то есть способа, с помощью которого объединяются критерии таланта (возьмем для сравнения графит и алмаз: содержание одно, а способ объединения атомов разный). В-третьих, оказалось, что понятие «способности» не несет должной информации, а потому каждый понимает его в меру своего опыта и аналитических возможностей. Вспомним описанный в «Золотом ключике» очаг, нарисованный на куске старого холста в каморке папы Карло. Всех устраивала эта картина, каждый мог вообразить варево в котелке на свой вкус,, пока однажды любопытный Буратино не проколол в ней носом дырку и не увидел через нее дверцу, за которой была разгадка тайны...
Итак, в огромном количестве источников литературы понятие «способности» трактовалось по-разному. И чего только в это понятие не включали: одаренность, знания, умения, навыки... Природные задатки не отделялись от нажитого – плодов обучения и жизненного опыта. Кстати, успех в обучении и деятельности считался основным критерием способностей. А ведь результат определяется в конце процесса, а способности – его сердцевина, тенденция – направление развития деятельности. Поэтому результат следует рассматривать совместно с процессом его возникновения: к одному и тому же результату идут различными путями, в различные сроки и, наконец, различными затратами сил и энергии. Значит, доминирующим в определении способностей будет процесс возникновения результата, то, каким способом спортсмен решает двигательную задачу и задачи, связанные с активизацией побудительных и исполнительных регуляций в деятельности.
В психологии существует множество мнений относительно природы и механизмов функционирования способностей человека. Приведем основные из них.
Первое мнение: способности – это врожденные, особые, передаваемые по наследству свойства человека. Они могут быть обнаружены при изучении родословных детей. А если способности врожденные, то их наличие предопределяет успех в будущем. Между тем такое понимание способностей не подтверждается данными многочисленных исследований. Так, монозиготные близнецы, имеющие, казалось бы, одинаковое генетическое строение и функции, обладают различными способностями, достигают различных успехов в деятельности, причем с возрастом эти различия увеличиваются.
Второе мнение: способности определяются биологически, генетически предопределены и зависят от обучения. Значение природной одаренности при данном взгляде несколько уменьшается, важным фактором становится обучение и воспитание, влияние факторов тренировки и среды.
Третье мнение: на первый план выдвигаются факторы среды, условия тренировки, отношение к тренировке... Тренеры утверждают: «Мили делают чемпионов; количество пота пропорционально результату» и т. п. Считается, если за дело как следует взяться, хорошо и много поработать, всего можно достичь. Но и здесь подстерегает разочарование: количество работы растет быстрым темпом, а результат иногда даже снижается. И как тогда объяснить тот факт, что в одной и той же тренировочной среде, у одного и того же тренера, при одних и тех же параметрах нагрузки вырастают совершенно различные по мастерству спортсмены?
Четвертое мнение: существуют задатки в виде анатомофизиологических особенностей организма, то есть своеобразные предпосылки для развития способностей. Они безлики по отношению к конкретным видам деятельности и не определяют содержание способностей. Развиваясь на основе задатков, способности являются все же функцией не самих задатков, а процесса развития. Задатки – это исходный момент развития, его предпосылки. Данное положение утверждает: способности не имеют готового мозгового субстрата, не заданы генетическим кодом, а складываются в процессе развития. Тренеры, придерживающиеся· такого представления о способностях, считают, что главное в процессе развития способностей занимает конкретная деятельность, ее содержание и оптимальная организация; в деятельности они формируются, развиваются и проявляются.
Пятое мнение: в качестве главного критерия способностей выступают два показателя: возраст спортсмена плюс его результат. Именно по ним и прогнозируют будущее спортсмена. Способности очень трудно контролировать. Они проявляются лишь в результате. Этим и объясняется его значимость в определении способностей.
В советской психологии разработана теория способностей, базирующаяся на представлении о так называемом функциональном органе мозга. Его содержание определяется характером задач деятельности, ее запросами. Функционирует он так же, как морфологически постоянные органы тела, однако отличается от последних тем, что представляет собой новообразование, не приуроченное к конкретным сенсорным системам организма и складывающееся прижизненно. Следовательно, каждый тренер вынужден самостоятельно искать оптимальные формы деятельности по формированию способностей, подбирать типы задач и характер умственных действий в учебном занятии. Для этого тренеры экспериментируют, пробуют, перебирают множество вариантов и находят оптимальный из них.
Особое место в бесконечном разнообразии способностей человека занимают психомоторные способности. Их природу и психологические механизмы можно правильно понять и планомерно развивать, если исходить из объективных отношений, складывающихся в системе «мыслящее тела человека – предмет действия». Эта система существует при условии напряженности взаимодействия, находящейся в границах меры; выход за пределы верхней границы приводит к психологическому стрессу и система разрушается, при выходе за пределы нижней границы она прекращает существование. Следовательно, определение оптимальности напряженности взаимодействия в системе – это определение тенденции развития психомоторных способностей с наибольшим темпом их прироста.
В свою очередь оптимальность взаимодействия в системе «мыслящее тело человека – предмет действия» зависит от того, насколько полно и точно это взаимодействие соответствует законам психики, сознания и движений, с одной стороны, и законам механического движения предмета, который противостоит человеку,– с другой. Например, при ошибочном и неловком движении он действует в строгом согласии с формой ошибочно понятого и осмысленного предмета и его действие оказывается неадекватным, малопроизводительным. Поэтому нужно понять собственное движение и его возможности, а также тот предмет, какой подлежит преобразованию, ситуацию, в которой человек находится и мыслит действием, используя деятельную сторону своего разума.
Психомоторные способности зарождаются во взаимодействии человека с предметом действия: он, открывая в предмете действия его свойства и законы, пробуждает в себе способности отражать их во всей полноте и разнообразии, преобразовывать умственными действиями – строить проекты движений и воплощать эти проекты в материальные конструкции двигательного действия.
Забегая вперед, отметим, что основу психомоторных способностей человека составляют природные свойства его мыслящего тела – продукта исторического развития общества. Эти свойства, включаясь в активность, образуют психологические механизмы психомоторных способностей. Выделим главные из них: механизм психического отражения, строящийся на основе функционирования психических процессов; механизм проектирования деятельности, включающий в себя процессы действенного, образного, символического мышления и творчества; механизм порождения действия и деятельности, связанный с творческим процессом, расходованием, восстановлением и накоплением энергетического потенциала человека.
Поэтому психомоторные способности спортсмена органически связаны с творчеством, созданием новых, порой оригинальных способов решения двигательных задач, способов тренировки, позволяющих вырабатывать из телесности подлинные произведения искусства, высвечивающие глубинную сущность человека.
Поэтому различия между способным и талантливым спортсменами следует видеть в качестве решения двигательных задач: способный спортсмен решает хорошо определенные двигательные задачи с большой точностью, экономично и достигает высокого результата, талантливый решает известные задачи оригинальным способом, привносит в них нечто новое и расширяет представление о психомоторных способностях человека. Следующая ступень совершенства способностей – гений. Как же с ним быть в спорте? Как и во всех других видах деятельности, гений в спорте имеет право на признание: он самостоятельно находит новые проблемы – двигательные задачи или их систему – и решает их просто (в том числе и самые сложные), раздвигая пределы познанных возможностей человека...
Мы здесь не будем подробно останавливаться на исторических аспектах зарождения способностей человека. Подчеркнем только, что интеллектуальные способности формировались по мере того, как человек познавал природу; художественные способности, способности к искусству формировались и развивались по мере того, как создавались и развивались различные виды искусства – образного отражения жизни и деятельности человека. Осваивая опыт, знания, культуру предшествующих поколений, человек приобрел способности и к дальнейшему продвижению вперед, к своему собственному прогрессу и развитию общей культуры.
Способности спортсменов не являются исключением: каждое поколение превосходит в этом опыте предыдущее, раздвигает границы возможного в движениях человека. То, что казалось когда-то феноменальным достижением, рекордным результатом, сейчас стало доступным тысячам ничем не выдающихся, рядовых, неталантливых спортсменов. Объяснить этот факт – значит раскрыть ту движущую силу, которая ведет к прогрессу в тренировке.
А существуют ли различия между хорошо изученными явлениями (знаниями, навыками и умениями), с одной стороны, и способностями, о которых идет здесь речь,– с другой? Существуют, но о. них мы будем говорить позже.
А сейчас пора вернуться к нашей проблеме: к мальчику, которого не мог понять тренер. Вундеркиндом он не был – это ясно. Будь он вундеркиндом, тренер не имел бы проблем: в его группе появился бы яркий лидер. Так что же было в нем? Чем он к себе привлекал тренера? Мы уже высказали предположение: талантом. Но, если мы не ошиблись, талант этот предстояло как-то выявить, рассмотреть, оценить.
Словосочетание «как-то выявить» предполагает серьезную интеллектуальную работу, на деле же, как вы догадываетесь, все было гораздо проще: мы решили испытать мальчика на триаду способностей: точность психического отражения движений, их проектирования и порождения действия.
Пожалуйста, запомните эти понятия, поскольку мы. будем пользоваться ими постоянно.
Первый – семиметровый. Мы отмерили на стадионе расстояние, равное 7 м, и отметили его двумя линиями. Потом предложили мальчику пройти своим обычным прогулочным шагом эти 7 м. Старт – носки на первой линии, финиш – носки на второй. Задание: при зрительном контроле движений обычной ходьбы мышцами запомнить это расстояние. Это значит, при ходьбе мальчику нужно было запомнить ощущения движений каждого шага. В сумме эти ощущения должны были создать кинетическую мелодию его ходьбы.
Мальчик шел не медленно и не быстро, свободно и непринужденно. Последний шаг был неполным, прицеливаясь к линии, мальчик проявил волевое усилие, встал точно и приставил вторую ногу.
После выполнения этого задания мы предложили ему сделать то же самое, но с закрытыми глазами. Другими словами, из регуляции движений исключили зрение и всю нагрузку перенесли на образ памяти и чувствительность мышц. Теперь мальчик шел несколько медленней: ведь он прислушивался к памяти о кинетической мелодии той, прежней, запоминаемой ходьбы и мысленно строил движения, которые ей соответствовали. Перед последним шагом он почти остановился, нога медленно-медленно, словно ощупывая пространство, продвинулась к линии... Но не дошла. Мальчик сам измерил ошибку – «минус 12 см».
Это был хороший результат.
Мы попросили его пройти с закрытыми глазами еще раз, чтобы выяснить, как он может учесть величину ошибки и уменьшить ее.
Предостережение 1. Если вы решили провести на себе эскперимент с семиметровым эталоном, запомните следующее.
Проход расстояния с открытыми глазами совершается только один раз. Этого достаточно, чтобы слепок в памяти о прохождении 7 м, живой измерительный эталон сохранился надолго. Если вы надумаете повторить испытание назавтра, эталон пространства будет цел; через неделю – тоже. По имеющимся у нас данным, этот слепок памяти сохраняется практически неизменным 60 дней. Дальше следить за процессом не было смысла.
Почему только один раз? Семиметровый эталон выявляет не только точность психического отражения, но и связанных с ним два вида памяти: долговременную (то, что нужно помнить всегда) и оперативную (то, что нужно держать в уме для решения текущей задачи). Повторный проход с открытыми глазами рождает новый слепок движений в оперативной памяти, который гораздо энергичней слепка памяти долговременной. То есть, долговременная память остается без работы и вы не можете ее проверить.
Предостережение 2. Не считайте (вслух или про себя) шаги. Иначе вы будете делать одновременно два дела и ни одно из них не получится. Считая шаги, вы будете запоминать только обрывки кинетической мелодии движений. Дело в том, что два одновременных процесса (счет и разворачивание слепка памяти) сталкиваются и дают интерференцию – взаимное погашение части информации. Отражение движений оказывается неполноценным, и ошибка возрастает.
Память живого человеческого тела очень надежна. Если вы решите проверить ее семиметровым эталоном, идя спиной вперед, либо боком, приставными шагами, либо начав движение с другой ноги,– результат будет выше (и ближе к истине), чем в случае, когда это испытание проводится со счетом шагов.
Итак, измеренное органами чувств и зафиксированное памятью расстояние образует у спортсмена живой измерительный эталон – точку отсчета для последующих измерений процесса его действенного мышления. Но для этого спортсмену нужно совершить 10 попыток, выполняя ходьбу от одной линии к другой, пользуясь только этим измерительным эталоном.
Вторая попытка удалась мальчику лучше. Это и не удивительно: зная ошибку в предыдущем исполнении, мальчик разбросал ее, чуть-чуть добавив к каждому шагу, и уточненная программа дала улучшенный результат.
– Минус 7 см, – сказал он.
Почему он разбросал ошибку на все шаги, а не прибавил только на последнем, неполном, что кажется на первый взгляд значительно более простым? Это принципиально разные качественно решения. Мальчик был достаточно сообразительным, чтобы охватить все действия целиком. Все шаги были для него равнозначны. Ведь не случайно он не спросил, нужно ли их считать. Он исполнял процесс и вносил в него поправки. Если же вы рассчитываете исправить ошибку последним шагом, вы: 1) действуете по принципу «была не была»; 2) все предыдущие шаги совершаются без мысли, механически; 3) возникает напряжение в ожидании последнего шага, а это исказит все предшествующие шаги и накопленная ошибка перекроет самую, правильную коррекцию.
Мальчика результат удивил – он надеялся на лучшее. Он считал, что должен попасть точно.
– Молодчина,– похвалили мы. Еще бы! Так аккуратно вести коррекцию длины шагов не каждому дано.– Пожалуйста, пройди еще раз.
В третьей попытке ошибка была минус 4 см.
– Вот теперь я попал бы точно,– сказал мальчик, выжидательно глядя на нас...
Чтобы оправдать наши надежды, он должен был произвести еще одно действие и только после него попасть точно.
В четвертой попытке, уже дойдя до конца, он постоял с закрытыми глазами, как бы прислушиваясь к себе, потом повернулся к нам и сказал: «Нет. Но теперь я знаю, что надо делать, и попаду точно». Он взглянул на ноги: носки зашли за черту на 4 см.
Ай да молодец! Именно этого мы ждали.
Дело в том, что недобранные в третьей попытке 4 см – это ничтожно малая величина для различения ее мыслящим телом на расстоянии 7 м. Она ускользала от контроля. И чтобы получить дополнительную информацию, мальчик подсознательно пошел на увеличение ошибки. Пошел интуитивно – и тут же, еще не открыв глаза, осознал это. Теперь ему оставалось взять среднее между двумя ошибками. В пятой попытке он попал...
Поскольку испытание на семиметровом эталоне требует десятикратного повторения, мальчик ходил еще пять раз, ошибки не превышали 1–2 см.
Результаты нужно фиксировать. Для этого достаточно построить график координат: по вертикали откладывать величины ошибок, а по горизонтали – попытки, от первой до десятой. Для удобства сложите график пополам таким образом чтобы положительные и отрицательные величины ошибок откладывать на одну сторону. На уровне ошибки ±15 см проведите линию вдоль всего графика. Это вам пригодится в будущем.
Откуда взялась граница ошибок ±15 см и что она означает? На семиметровый эталон были испытаны 5000 человек в возрасте от 3 до 70 лет, вполне здоровых и без явных физических недостатков. Статистический анализ показал, что люди с развитыми способностями ошибаются в пределах ±15 см. Это – норма.
У известных спортсменов – В. Борзова, А. Бондарчука, Е. Аржанова, Л. Литвиненко, В. Поддужного – средняя ошибка не превышала 2–3 см. Завидная точность! Но вас это ни к чему не обязывает, ведь вы пока еще не боретесь за право подняться на олимпийский пьедестал почета. Кстати, показатели живого измерительного эталона оставались неизменными независимо от того, в какой момент проводились испытания – в начале тренировочного занятия или после его окончания. Следовательно, нагрузка, используемая олимпийскими чемпионами, не приводила к разрушению программ психической регуляции движений, она была им доступна, а значит оптимальна. Поэтому ошибка в пределах ±2–3 см свидетельствует об оптимальном, наилучшем состоянии спортсмена из всех возможных.
Вероятно, в будущем спортсмены смогут достичь еще более высоких результатов, если будут более точно дозировать величину нагрузки и развивать все свои психомоторные способности, действенное и образное мышление.
Психическое состояние спортсмена, при котором он не допускает ошибок при запоминании, и все, что освоено, не утрачивается, можно назвать состоянием олимпийского чемпиона. Это состояние доступно и юным спортсменам. Здесь они имеют равные возможности со своими старшими коллегами.
Во всех случаях, независимо от того, имеем мы дело с целостным действием или его отдельными элементами, нужно учитывать точность движений. Она непосредственно связана с качеством решения двигательной задачи. Различают целевую точность и точность процессуальную. Первая относится к конечному моменту совершаемого движения, задача которого – попасть в цель. Вторая обнаруживается по ходу выполняемого движения и свидетельствует о правильности реализации намерения, например, выдерживание оптимальной скорости перемещения тела в пространстве. Признаки движений в диапазоне точность – вариативность являются отражением процессов регуляции движений и свидетельствуют о том, насколько точно осмыслено движение и насколько оно соответствует своему предмету – движению в образе, по отношению к которому оно регулируется.
Объективная оценка целевой и процессуальной точности может быть достигнута посредством построения кривой распределения погрешностей или отклонения от цели. Кривая распределения дает два показателя: а) среднее отклонение, неточность движений; б) меру рассеивания или кучности, то есть собранности движений.
Эти критерии легко определяются в таких двигательных действиях, как стрельба в цель, метание спортивных снарядов, прыжки в длину и т. п. Результат однократного выполнения действия не может служить критерием его оценки: оно бывает более точным либо дискоординированным, чем действие, обычно свойственное спортсмену. Поэтому есть необходимость говорить о меткости движений как об их свойстве: они не только кучны, но и – это самое главное – имеют минимальное отклонение от цели. О метком броске или ударе говорят, когда они предельно кучны и имеют минимум отклонения от цели – кучность может быть высокой, но мимо цели (в футболе и хоккее нередки случаи, когда ударов в штангу больше, чем забитых голов – признак высокой кучности и низкой меткости).
Важное значение имеют упражнения, выполняемые с установками на точность и меткость: снижение диапазонов вариативности (повышение кучности) ведет к стабилизации решения двигательной задачи. Стабильность в свою очередь приводит к автоматизации движений, переключению внимания от слежения за движениями (и внесения смысловых коррекций) к задачам вне движений. Эти упражнения способствуют и ритмизации движений, ведущей к экономизации: максимальный эффект достигается оптимумом затрат сил и более совершенной, четкой реализацией замысла, плана...
Известно, что походка каждого человека так же самобытна и неповторима, как и дактилоскопические линии на коже. По походке мы узнаем родных, друзей, знакомых, не отдавая себе отчета, что первое узнавание произошло именно по походке. Ученые определили более 60 видов походок.
Ходьба, походка, шаг могут различаться по быстроте и размерам, по характеру и манере поступи, по звучанию шагов, легкости и тяжести походки и т. п. Приведем наиболее характерные признаки шага в ходьбе и беге (они свойственны и другим видам движений спортсмена): беззвучный (или топающий), вразвалку, вихляющий, вялый, гибкий, грациозный, грузный, качающийся, красивый, ловкий, машинальный, мягкий, (или жесткий), напористый, неуверенный, неловкий, неуклюжий, плавный, порывистый, пружинистый, прыгающий, размашистый, размеренный, расслабленный, #ровный, семенящий, скачущий, скованный (встречается чаще всего), скользящий, тяжелый, тяжеловесный, упругий, устойчивый, четкий, шатающийся, эластичный, энергичный. Эти признаки движений дают некоторое представление о процессе решения двигательной задачи и характеризуют ее особенности. Они определяют различия в движениях, в образной форме объясняют их и привлекают внимание наблюдателя к тому, что психические состояния спортсмена передаются через движения.
Аналогичные различия существуют и в способе решения задачи: одни бегут красиво, размашисто, пружинисто, другие– вразвалку, грузно, семенящими шагами. Каждый из бегунов по-своему понимает и выполняет движения, имеет различные образы движений, смысловые установки, за которыми скрываются различные технологии обучения быстрому бегу. Следовательно, каждый из бегунов в одинаковых условиях потенциально решает одну и ту же двигательную задачу, но при решении подбирает средства-движения в зависимости от понимания ее. Не все, однако, осознали задачу действия и способ решения ее движениями. В действительности задача действия в беге одна, а способов решения – столько, сколько есть возможных психомоторных механизмов регуляции движений.
Пора, наконец, объяснить, почему самое первое и, пожалуй, самое важное наше испытание – семиметровый эталон – состоит из обыкновенной ходьбы.
Ваша походка – это непосредственное выражение состояния вашей личности. Не менее важно и другое: ходьба – самый совершенный и самый автоматизированный навык человека. В длительных переходах усталый человек может даже спать на ходу, отдыхать, восстанавливать силы. Ходьба управляется самым древним механизмом нервной системы, созданным природой. Ходьба – самый тренированный процесс. С того дня, когда ребенок сделал самостоятельно первый шаг, он каждый день упражняется в этом действии. И если он не научился правильно ходить, всю жизнь потом расплачивается за это.
У читателя может возникнуть вопрос: почему для испытания точности психического отражения выбрано расстояние 7 м. Эта цифра не произвольная. Она введена на основании изучения возможностей оперативной памяти, которая способна запечатлеть и удерживать 7±2 единицы информации. Американский психолог Миллер, который определил эту цифру, объясняет ее примерно так: оперативная память каждого из нас – нечто вроде кошелька, в который может вместиться определенное число монет. Например, если ваша оперативная память может удерживать не более пяти единиц информации (что не совсем плохо, но и не блестяще), то наличие шестой единицы сбивает вас со счета. Если вам нужно запомнить шесть слов, то в идеальном случае вы можете управиться с пятью.
Чтобы пройти 7 м, удерживая образ этого расстояния в памяти, человек должен сделать 8–9 шагов, каждый из которых может быть принят за единицу информации. Таким образом, мы ставим наших испытуемых на грань возможностей их памяти.
Если ваша память еще не способна к удержанию максимального числа единиц, не огорчайтесь. Во-первых, она тренируема и семиметровый эталон вполне подходящее упражнение для тренировки. Систематическое использование данного упражнения расширит диапазон вашей памяти; вскоре вы убедитесь и в этом. Во-вторых, на выручку памяти придет мысль. Если сегодняшний максимум вашей памяти – пять единиц, мысль так сгруппирует имеющуюся информацию (9 шагов), чтобы число новообразованных единиц лежало в пределах ваших возможностей. Кстати, нашему испытуемому выполняемое задание на точность ходьбы не показалась сложным потому, что он сразу интуитивно сгруппировал первые 8 шагов в единый блок, целостность, имеющую начало, средину и конец; следовательно, он имел дело только с двумя единицами информации. Потом, когда мальчик попал точно, в нем образовалась модель единого целостного действия – одна единица информации, которую он, как шаблон, «накладывал» на расстояние, не задумываясь.
Отсюда вывод: важен не столько объем памяти, сколько ее качество. Способность памяти обогащается мыслью.
Способности и умения – не одно и то же. Последние * используются для решения двигательной задачи в соответствии с поставленной целью. Особое значение умения приобретают при действии в необычных условиях, требующих психического напряжения. Они позволяют рационально использовать потенциал в действии. Способности и умения не тождественны, но тесно связаны между собой: освоение знаний и умений предполагает наличие способностей, в свою очередь процесс формирования этих способностей предполагает освоение умений и знаний, связанных с особенностями деятельности. В тренировке, однако, не всегда ставятся задачи, решение которых развивает способности, и в этих случаях она развивает только знания, умения и навыки. При этом способности формируются как побочный, дополнительный и не всегда учитываемый продукт тренировки. Чтобы успешно развивать способности, тренеру приходится вводить в тренировку множество упражнений, развивать спортсмена всесторонне – то есть идти окольными путями. А прямой путь неизвестен.
Способности и умения различаются тем, что первые непосредственно связаны с процессами восприятия движений, последовательным мысленным расчленением и синтезом образа движений, а вторые относятся к исполнительной части действия. Именно многоборная тренировка, делая основное ударение на освоение многих видов движений, получает в качестве «побочного» продукта способность точно отражать свои движения и находить в отражении стержневые содержания, пункты приложения сил, ритмы и т. п.
Влияние ранее сформированных действий на овладение новыми знаниями, умениями и навыками основано на психологическом механизме переноса действия (умственного и физического), навыков и способностей. Перенос способностей особенно заметен у десятиборцев. Посудите сами: они в своей тренировке каждому виду движений уделяют во много раз меньше внимания и времени, чем лица, специализирующиеся в одном виде, и достигают таких же результатов. Объясняется это тем, что рост результата идет не за счет количества работы, а на основе переноса способностей. Ведь не зря говорят, что одни берут числом, а другие – умением.
Осознание и практическое использование психологического механизма переноса способностей открывает широкие возможности в формировании гармонично развитой и общественно активной личности. Для этого есть все основания: если под переносом разумеется распространение положительного эффекта от усвоения одного двигательного действия на другие, то перенос можно осуществлять не только в сфере спортивных движений, но и в сфере рабочих движений в трудовых операциях и профессиональной деятельности, добиваясь максимального эффекта с наименьшей затратой сил и четкой реализации замысла.
Для наглядности этих положений сравним работу скульптора и спортсмена – субъектов деятельности. Цель их деятельности – образ человека и форма движений, которым они должны подражать; предмет деятельности – мрамор и собственное тело, которое необходимо привести в соответствие с замыслом; средство деятельности – агент, приводящий в движение материал, – рука скульптора и движения спортсмена под контролем способности отличать правильный продукт от неправильного; продукт деятельности – образ человека и выполненный движениями замысел, правильный результат. Как видим, они имеют одно различие: скульптор создает художественный образ человека и он является плодом его творчества, а спортсмен на начальных этапах обучения пользуется представляемым образом, формой того, что намерен создать. Затем, когда сложность движений многократно увеличится, он будет вынужден, чтобы рост мастерства продолжался, осваивать свои потенциалы творчества.
И точность движений у скульптора и спортсмена почти одинакова: под рукой скульптора оживает мрамор, он словно дышит, но одно неточное движение – и мрамор гаснет, превращается в глыбу камня; достаточно одного неловкого движения спортсмена и о красоте его движения вы уже не . вспомните.
Подросток, пройдя школу движений в спортивной тренировке, накопит психомоторных способностей намного больше, чем тот, кто отважился лишь на утреннюю зарядку. А если тренеру удастся привить этому подростку вкус к творчеству, то он будет развивать свои способности намного раньше того, кто тренировался, не задумываясь над тем, что делает.
Теперь сопоставим психологические механизмы способностей и навыков. Способности обнаруживаются не в знаниях, навыках и умениях, а в скорости их приобретения, качестве, легкости, прочности освоения. Если эти способности развиваются сами по себе, без руководства тренера, то процесс обучения затягивается, наблюдается медленный рост результатов, чрезвычайное напряжение сил при скромных результатах, частые срывы на соревнованиях. Те спортсмены, которые на важных для себя соревнованиях снижают результаты по сравнению с тренировочными, обладают малоразвитыми способностями. У них адаптация к напряженным эмоциональным состояниям ничтожна.
Способности не могут существовать вне конкретной деятельности, и формирование их происходит в процессе обучения и тренировки. Мастерство спортсмена заключается в том, что ответы на вопросы: «что делать?» и «как делать?» приходят у него одновременно. Спортсмен сам устраняет разрыв между осознанием существа двигательной задачи и нахождением способа ее .решения. И чем лучше он осознает существо двигательной задачи, тем быстрее находит оптимальный способ ее решения. Создается впечатление, что он делает, не размышляя.
Действуя, спортсмен открывает для себя физические свойства движений, а в себе формирует способности психически отражать эти свойства – каждое в отдельности и все в целом, проектировать их возможные сочетания и формы в каждом очередном действии и порождать движения по проекту, который предваряет двигательное действие.
Из этого вытекает, что спортсмен на основе своих знаний о физических свойствах своих же движений может успешно выделять их сенсорные признаки, приметы их свойств. Чем точнее он это делает, тем меньше вероятность влияния на движения иллюзий, заблуждений ума. Способность мыслить свойства движений вне двигательного действия позволяет построить в уме модель потребного будущего; чем точнее умственные операции, тем меньше неучтенных ошибок при материализации проекта движениями.
Активность воплощения образа-проекта в тело движений требует способности переводить мыслимое в реальное физическое движение и строго следовать его запрограммированным метрическим величинам.
Заступ планки в прыжках, выход из круга для метаний, сбитая планка – не случайности, а результат ошибочного проектирования или исполнения. Степень развития способностей определяет скорость приобретения знаний; знать наперед, какие физические меры свойств движений можно увидеть в своих собственных движениях, – значит уметь их проектировать.
При развитии психомоторных способностей задача спортсмена сводится к тому, что он в ходе своей тренировки должен освоить сенсорные эталоны (нормативы) тех предметов и явлений, с которыми он сталкивается, знакомится, которые практически осваивает, воспроизводит чувственные свойства собственных движений, в том числе и метрические.
Нас могут спросить: при чем здесь физические меры, величины, эталоны и даже шкалы – они из области метрологии, из теории измерений? Верно. Мы стараемся показать, что наши органы чувств, психические процессы могут выступать в роли тончайших измерительных приборов. А сенсорные эталоны могут выступать в виде единиц измерения.
В метрологии имеются определенные процедуры измерения. Процесс измерения преследует цель определить числовое значение тех или иных свойств и параметров измеряемого предмета – движения, действия, состояния. Это прямое измерение. Органы чувств человека доносят эти показатели до сознания в виде интенсивности чувствования. Косвенное измерение предусматривает сравнение измеряемой величины с однородной величиной – эталоном. Величина-эталон выступает в качестве единицы измерения. Аналогичные процедуры осуществляет спортсмен, когда перед ним ставится задача выполнить действие с заданной величиной результата. Например, требуется толкнуть ядро, чтобы оно поразило цель на расстоянии 15 м (личное достижение при этом должно быть выше – иначе эта задача будет невыполнима). Расстояние здесь – эталон, а движение – измеряемая величина: нужно добиться, чтобы движения совпали с эталоном. Если спортсмен осуществляет движения каждый раз точно, попадает в цель, то можно говорить, что у него сформировался сенсорный эталон движений. Спортсмен пользуется им как образцом, а расстояние, на которое он толкает ядро, отражено в нем в форме дозированных усилий, ритма и скорости движений. Следовательно, спортсмен имеет эталон и в соответствии с ним регулирует движения.
В процедуре измерения всегда есть такие составляющие: а) единицы измерения; б) эталон для измерения, образец, к которому приравнивается измеряемая величина; в) измеряемая величина. В техническом измерении единицы являются физическими величинами. В результате измерения дается количественная характеристика физической стороны предмета.
Каждая гиря, линейка, каждый хронометр, как й все измерительные приборы, в конечном счете соответствуют государственным эталонам. И чтобы измерять, нужно иметь эталоны.
Для формирования сенсорных измерительных эталонов спортсмену необходимо в тренировке выполнять целостные действия с установкой на точность движений. Выполняя эти действия, спортсмен осуществляет такие же измерительные процедуры, как и экспериментатор в исследовании: а) познавая свои движения, измеряет их; б) измерив их, сравнивает между собой; в) сравнивая их между собой, формирует у себя эталоны. В отличие от технических эталонов спортсмен создает эталоны сенсорные, чувственные, и метрика этих эталонов одинакова. Спортсмену остается сенсорному эталону придать количественную меру, число, и тогда он сможет, с высокой точностью выполняя движения, измерять их.
В современном спорте в силу исторически сложившихся традиций используются исходные меры, связанные с обычными метрическими измерениями. Они, как правило, чаще используются в соревнованиях, чем в тренировке, за исключением тех видов спортивных действий, которые строго дозированы (например тяжелая атлетика и др.) или тяготеют к классу точностных движений (стрельба из лука), где эталоны точности заданы геометрией финальной части действия.
Тренеры уже давно осознали, что исходные меры – метры, килограммы, секунды и производные от них не всегда удовлетворяют требованиям контроля эффективности учебного процесса. Разработано множество контрольных тестов, которые стали дополнительными мерами и эталонами состояний спортсмена.
В метризации движений – формировании сенсорных метрических эталонов – заключен большой резерв совершенствования мастерства спортсмена. С помощью этих эталонов оказывается возможным ранее скрытую активность спортсмена – измерительные функции психического отражения – поднять на уровень осознания и практического использования. Ведь живое движение является единственным средством трансформации пространства во время (и наоборот), пространства, времени и усилий – в ощущения и образы (и наоборот).
Семь метров размечены, вы их запомнили с открытыми глазами, потом прошли с закрытыми. Открываете глаза... Где же линия? Оказывается, она в полутора метрах позади вас.
Не огорчайтесь, впереди еще 9 попыток. Внесли поправку?
Если в этот день вы так и не достигли положительного результата (случайные попадания в зону ±15 см не в счет, норма здесь – десять из десяти), вот предварительный диагноз: вы в состоянии утомления. Хорошенько отдохните, выспитесь и завтра повторите испытание (время мы не указываем, выбирайте сами: «жаворонкам» это лучше делать с утра, «совам» – ближе к вечеру; постарайтесь выбрать благоприятный момент, ведь от этого зависит ваш успех). Надеемся, вы не забыли, что с открытыми глазами проходить уже не следует.
Если вы и теперь не попали в норму, значит, у вас глубокое утомление. Это тоже не окончательный диагноз, но он уже ближе к истине, вы точнее определили свое состояние.
Усталость – это естественное кратковременное состояние, вызванное только что проделанной напряженной работой. Усталость приятна, она вызывает положительные эмоции, подъем духа. Усталость – обязательное условие существования и развития организма. В тренировке самой оптимальной считают такую нагрузку, при которой состояние организма спортсмена не выходит за границы усталости.
Утомление – это долговременное состояние, вызванное чрезмерной (и физической и умственной) работой, в результате которой в организме намечаются процессы разрушения. В первую очередь от этого страдает оперативная память. Хроническое утомление в любой момент может перейти в переутомление, при котором поражаются органы и системы. Это состояние уже на грани нормы и патологии.
Итак, если выяснилось, что вы не просто устали, а утомлены, вам следует пересмотреть свой образ жизни. Установить нормальный режим, не нервничать по пустякам, высыпаться, правильно питаться, наконец, отважиться на физическую зарядку, но проводить ее не формально, а с сознанием того, что упражнения должны зарядить вас энергией. Через неделю повторите испытание. Если определится положительный сдвиг, но вы еще не пришли к норме, продолжайте преодолевать утомление. Чем разумнее будет ваш образ жизни, тем быстрее придет успех.
Если улучшений нет, призовите на помощь мужество и терпение: может быть, вы слишком утомлены или даже переутомлены, так что недельного срока недостаточно не только для нормализации состояния, но даже для существенного сдвига. Повторите все еще через неделю, может быть, даже через две. Но если и месяц правильного образа жизни не поможет вам прийти в норму, начните систематические занятия спортом, тренируйтесь – и результат не заставит себя долго ждать.
Выполняя семиметровый эталон, старайтесь записывать показания. Они нужны и тем, кто укладывается в норму, и тем, кто пока только стремится к этому. Построив по показаниям график, первые увидят, какова дистанция между ними и идеалом (идеал–10 нулей подряд), вторые же по типу графика определят свое состояние. Если на графике получится так называемая стиральная доска (хаотично расположенные ошибки от 30 до 100 см), значит, у вас хроническое состояние утомления (переутомление). Если вы сняли утомление, а «стиральная доска» осталась, значит, в вашей координации движений есть изъяны. Не выбрасывайте графики. Когда их соберется несколько, вы убедитесь, что они, отражая состояние вашего организма в разные периоды, помогут вам разобраться в себе.
Обычно первая попытка (с закрытыми глазами) дает самую большую ошибку: спортсмену трудно, опираясь только на кинетическую мелодию движений, сразу выключить из контроля огромную информацию, получаемую зрением. Но ошибка первой попытки дает основания для размышления. Зная величину ошибки в предыдущем исполнении, спортсмен имеет возможность «вычислить», что необходимо сделать для ее устранения. Он может действовать тремя способами: а) постепенно, от попытки к попытке сводить ошибку к минимуму, что характеризует уровень развития действенного мышления – его критичность; б) умышленно увеличивать ошибку, делать на финишной черте «перелеты– недолеты», чтобы получить большую информацию и схватить ускользающую от него малую величину ошибки; в) действовать по правилу «была не была», когда все попытки совершаются механически, без активной работы мышления, заблокированного утомлением.
Если спортсмен утомлен, то никакая воля не может снизить большую ошибку. В таком состоянии прекращать тренировку нельзя. Ее нужно взять под контроль и регулировать нагрузку, исходя из возможностей спортсмена, измерять точность выполнения теста до разминки, перед основной нагрузкой, в средине занятия и после его завершения. Ошибка, не превышающая ±15 см, свидетельствует об оптимальности нагрузки, даже если спортсмен при этом испытывает усталость. Когда же количество ошибок превышает норму и продолжает увеличиваться к концу занятия, это свидетельствует о развитии утомления: программа регуляции движений «стирается» и они дезорганизуются; мысль не в состоянии охватить простейшую целостность – семиметровое расстояние, данное в восприятии, запомнить его различия при ошибочном действии. Хотя спортсмен и знает точную величину ошибки, он не может изменить программу регуляции движений и избежать ее в следующем исполнении.
Все это говорит об утрате важнейших способностей использовать информацию свежего следа памяти, осознавать величину ошибки, равновеликую интенсивность восприятия и функции действенного мышления в регуляции точности движений. Ошибочная методика начального обучения и тренировки толкает на односторонний путь развития тела, который ведет к утомлению. В этом следует видеть причину отсева из спортивных школ большого количества подростков. Приведенный в спорт естественной потребностью, подросток не получает удовлетворения, ощущает дискомфорт, неуют. И когда они перевешивают потребности, принимается решение уйти из спорта.
Именно в состоянии утомления кроется также причина того, что огромное большинство оставшихся в спорте ребят обречены на серое существование в нем. Многие числятся в списках талантов, на них надеются, они обольщаются своей перспективой – и никому в голову не приходит, что они по причине утомления уже утратили эти способности…
Таким образом, в оптимальном состоянии спортсмен не делает ошибок при психическом отражении движений, проектировании и порождении двигательного действия. Совершенство этих способностей можно легко определить по точности, кучности и меткости движений.
Ощущение, восприятие, мышление, эмоции и воля – все это способы отражения движений и действий. Мышление существует в действии и наоборот: всякое изменение внутри тела, вызываемое движением, выражается изменением способа действия и одновременно мышления. Выходит, чтобы изучать мышление, нужно тщательно исследовать способ действия мыслящего тела. И сложность в том, что движение и мышление по своей природе универсальны: движение можно построить всякое, в том числе и оптимальное. Оно – одно из бесконечного множества возможных. Его нужно найти и осмыслить, понять в форме оптимального, то есть наиболее целесообразного, способа решения двигательной задачи.
Если число возможных траекторий движений бесконечно, то как определить оптимальный способ действия?
Мы попытаемся на ряде примеров показать, с какими трудностями сопряжено определение простейшей формы движения – позы тела: оптимального расположения рук, ног, туловища, положения головы; движения руки в пространстве и времени, а также сложнейшего действия человека – конструкции меткого удара футболиста.
Венера Милосская не имеет рук. Загадка? Еще бы. Вот уже полтора столетия (с тех пор, как скульптуру откопали на острове Милос) бьются над разгадкой специалисты и любители. Исписаны сотни томов, созданы десятки теорий, фальсификаторы находили целые копии и отбитые руки. И чего только Венера в них не держала! По одной гипотезе, это был большой щит, в который она смотрелась, как в зеркало. Ну, с этим разобраться несложно. Во-первых, щит–атрибут воительницы Афины, а рожденная из морской пены Афродита (в римской мифологии – Венера) могла держать в руке разве что раковину. Во-вторых, если бы она что-то держала в руках, это проявилось бы в напряжении мышц – в позе, в перераспределении масс звеньев тела.
Но Венера Милосская держится свободно, даже расслабленно. Один из секретов воздействия этой скульптуры на зрителя в том, что она излучает покой.
А что же ее руки? Самое вероятное решение очевидно: рук никогда не было. Этой скульптуре они не нужны. Ее автор – Агесандр – имел определенную цель – ваял по созданному им образу совершенство человеческого тела. Весь мир признает – он этой цели достиг. Создал гармоничное целое, значит – ни прибавить, ни убавить. Но руки... Конечно, можно бы приставить и руки. Но никому, даже самым гениальным скульпторам не удалось это сделать так, чтобы гармония не была нарушена. Идеально досозданные руки увеличили бы информативность скульптуры, однако это не повлияло бы на ее идею: раз мы признали, что скульптура совершенна, значит, идея в ней выражена с максимальной полнотой.
Желаете знать, с какими трудностями пришлось бы встретиться, если бы вы взялись решать эту задачу? Для определения положения рук Венеры Милосской пришлось бы перебрать множество вариантов и выбрать один – оптимальный. Примерный подсчет: каждая рука имеет более 20 степеней свободы; каждая степень свободы в свою очередь раскладывается (только каждый палец имеет около 10 различимых глазом положений). Таким образом, число положений каждой руки по отношению к туловищу и другой руке приближается к бесконечности. Но среди этого множества есть только одна поза или движение, которые оптимальны для конкретного действия, то есть являются гармоничными. Все остальные разрушают гармонию, ведут к срыву движения. Вот в чем состоят трудности нахождения естественного движения или положения тела.
Человеческая рука может совершать движения любой траектории: в форме круга, квадрата или другой геометрической фигуры самой причудливой формы. О чем это говорит? Рука не предназначена для какого-либо одного раз и навсегда заданного действия, как, например, циркуль. Анатомически рука отличается от циркуля, который во много раз точнее выписывает окружности, тем, что она легко согласует свое движение с формой другого тела: Циркуль же, в силу своего внутреннего строения, его «природы», ничего другого, кроме окружности, описывать не может. У него одна степень свободы – движение по окружности.
Агесандр, очевидно, хорошо зная особенности восприятия человека, и рассчитывал на «чувство целого», которое присуще каждому. Зритель в своем воображении «достраивает» недостающие части гармонически организованной целостности; мысленно дополняет недостающее, делает незавершенное завершенным. «Чувство целого» начинает рабо- тать*только при одном условии: форма, поза или движение должны быть гармоничными. Конечно, гениальная интуиция способна преодолеть избыточные траектории и создать условия для свободы движений (создавая шедевр, гений каждый раз находит оптимальное решение).
Стоящая перед Агесандром задача была технически невероятно сложной – он, очевидно, не стал решать эту задачу, так как на художественную ценность произведения в целом, с его точки зрения, она не влияла.
У этой проблемы есть еще один любопытный аспект.
Ребенку, как и новичку в спорте, тоже предстоит найти оптимальную траекторию перемещения тела и его звеньев в пространстве и времени без лишней затраты сил. Стоящая перед ним задача невероятно сложна. Например, движение руки, бросающей мяч, может осуществляться по бесконечному числу траекторий, но рациональных среди них всего несколько. Следовательно, все остальные перемещения руки идут не по оптимальной траектории. А ведь для высоких достижений, лежащих на границе человеческих возможностей, оптимальная траектория – главнейшее условие успеха. Здесь управление движениями должно осуществляться по одной степени свободы. Вся черновая и техническая работа сводится к преодолению избыточных траекторий движений с максимальной свободой перемещения звеньев тела. Превратить движение в осознанно управляемую систему – значит создать механизм с одной степенью свободы. Преодоление избытка траекторий – дело весьма трудное. Например, ребенку, который хочет сделать свой первый в жизни шаг, нужно учесть и преодолеть более 300 степеней свободы (сначала он должен решиться сделать шаг, а затем удержать себя от падения).
Очевидцы рассказывали, как Эйсебио – знаменитый португальский футболист – расстреливал (иначе не скажешь) мячом бутылки, поставленные на перекладине футбольных ворот. При этом удары он производил с линии штрафной площадки. Мало кто из футболистов решится повторить это. Действительно, все ли зависит только от техники удара? Как, например, объяснить тот факт, что на одном и том же чемпионате мира по футболу так метко обстреливал ворота итальянец П. Росси, а аргентинец Кемпес, раньше славившийся меткими ударами, смог поразить ворота лишь один раз? И таких примеров можно привести немало. Многие мастера кожаного мяча в сутолоке штрафной площадки били по воротам почти без промахов. Речь идет о таких футболистах, как Г. Мюллер из ФРГ, французы Ж. Фонтен и М. Платини, советский спортсмен Э. Стрельцов, бразильцы Пеле, Зико, Сократес, аргентинец Пассарелла и др.
Естественно, большую роль здесь играет личное мастерство, уверенность, базирующаяся на знании тонкостей удара по мячу, на том, как наилучшим образом использовать в калейдоскопе игры свои психомоторные способности.
Психическое состояние уверенности коренится в глубоком постижении интеллектом механизма регуляции движений: мол, я это умею, я знаю, как это делается, и потому никакие обстоятельства не могут мне помешать, даже если меня будут с пристрастием, вдохновенно опекать и на прицеливание и исполнение удара оставлять мгновения.
Таким образом, удар по мячу следует оценивать как продукт работы разума, следствие творческого мышления.
Научиться меткому удару совсем несложно. Прежде всего нужно достаточно глубоко проникнуть мыслью в секрет такого удара, понять его живую механику, точнее баллистику, и роль факторов, действующих при ударе. Затем необходимо подготовить мячи со сниженным внутренним давлением, то есть недокачанные. Не удивляйтесь, здесь нет ошибки! Именно они помогут вам разобраться во всех тонкостях меткого удара. И еще одно. От вас требуется слушать свои движения, стараться их понять во всех деталях и точно, без ошибок воспроизводить запомненное. А результаты придут сами по себе, через упражнения, пронизанные мыслью.
Обратите внимание, как футболисты отбирают мячи – берут только те, которые имеют нормальную упругость, а остальные отбрасывают (и напрасно!). Так поступают все. И никто не задумывался, правильно ли это? Начинающие рады любому мячу, а мастера, чего греха таить, ссылаясь на недокачанные мячи, нередко пытаются объяснить свои неудачи.
Посмотрим теперь с помощью метода тензометрии движений, словно через микроскоп, внутрь удара и понаблюдаем, что там происходит от момента касания ногой мяча и до того момента, когда он отделится от ноги, направляясь к намеченной цели.
Удар по мячу длится очень короткое время, измеряемое в сотых долях секунды. Даже опытный футболист самостоятельно не всегда может разобраться в содержании элементов ударных движений, разложить их на составляющие.
Следует помнить, что удар по мячу состоит из двух основных фаз: фазы сжатия мяча ногой и фазы возвратной деформации, когда мяч приобретает свою прежнюю форму. Эти фазы футболисту необходимо осмыслить в тренировке и научиться регулировать по желанию. Рассмотрим эти фазы подробнее.
Первая фаза – сжатие мяча. В течение этой фазы мяч деформируется, сжимается силой ноги, бьющей по нему. Сжатие мяча осуществляется до тех пор, пока скорость ноги и мяча станет одинаковой. За это время нога, имея большую скорость, чем мяч, вминается в него, проникает вглубь, как таран, на одну треть его сферы. Величина проникновения ноги в мяч зависит от силы ноги и скорости ее разгона. Эту часть удара все исполняют хорошо. Особо тренируют умение «вложиться» в мяч. Для точного восприятия этой фазы движения (вминание ноги в сферу мяча) футболист должен обладать очень высокой чувствительностью мышечной системы. Частично недостаток этой чувствительности может компенсироваться, если мяч слегка недокачан. Точное и своевременное восприятие первой фазы удара доступно только очень талантливым футболистам.
Вторая фаза – обратная деформация мяча. Стопа вошла в мяч на полную глубину. В какое-то мгновение скорость мяча и ноги сравнивается, и они некоторое время перемещаются вместе. Затем скорость становится различной: мяч, отскакивая от ноги, «выстреливает» стопу из себя. Нога в это время окончательно тормозится, снижает свою скорость до нуля, а мяч за счет энергии, накопленной в первой фазе, увеличивает свою скорость и вылетает с носка бутсы. Он отскакивает от ноги, как от неподвижной стенки (нога в это время должна быть жесткой и составлять для мяча неподвижную опору, то есть на какой-то миг «окаменеть»). Форма мяча, вследствие его упругости, мгновенно восстанавливается, а его скорость за это время достигает 30 м/с (при хорошей силе удара).
Удар по мячу длится какое-то мгновение. Измерения показали, что время активного взаимодействия ноги с мячом при ударе составляет всего лишь 0,01–0,02 с, а фаза обратной деформации мяча, когда мяч «выстреливает» из себя ногу, продолжается от 0,004 до 0,008 с.
Может ли футболист правильно воспринять, осмыслить и регулировать свои движения во времени? А если при этом требуется еще и максимальная точность в пространстве?.. Можно ли постичь умом все то, что происходит при ударе, если время простой реакции на сигнал составляет 0,12–0,18 с, то есть более чем в 10 раз превышает длительность удара? Другими словами, мгновенность удара намного превосходит скорость переработки информации мышлением.
Действительно, человеческое мышление в состоянии оперировать небольшим количеством информации. Круг активного внимания очень узок. В каждый момент в сознании имеется лишь весьма ограниченное число предметов мысли. Норберт Винер вычислил, что человек способен воспринимать импульсы, приходящие в центральную нервную систему, а также посылаемые к мышцам для включения их в работу, каждую десятую долю секунды. Если к этому добавить, что человек не в состоянии воспринимать одновременно два различных сигнала (поэтому многих и упрекают, что они «не видят поля»), то футболист практически не имеет предпосылок для точных ударов.
И все же этот недостаток мышления и восприятия можно компенсировать. То, что практически недоступно прямому восприятию, успешно заменяется предварительной работой мышления, предопределяющей каждое очередное действие. Ведь мысль программирует его заранее. При этом мысль строит потребное движение не на материале чувственного отражения (чувство мяча), а на материале знания, понятия, содержащего в себе логику механизма движений, того, что должно произойти.
Однако бывают случаи (правда, очень редко), когда особо талантливым футболистам удается каким-то необъяснимым образом, интуитивно постигать происходящее при ударе. Они становятся способными регулировать (по заказу, как Эйсебио) точность своих ударных движений, умеют метко поражать цели, которые теоретически поразить невозможно.
Молниеносность удара почти полностью ограничивает возможность обучения путем подражания мастерам. Да и помощь обучающемуся со стороны тренера здесь минимальна; человеческому глазу недоступно внутреннее содержание удара.
Наши исследования ударных движений футболиста с помощью тензометрической методики позволили проникнуть в глубь движений, определить мельчайшие' их элементы, раскрыть структуру удара и даже определить факторы, влияющие на точность прицельного удара. То, что недоступно для анализа человеческому глазу, доступно совершенной измерительной и регистрирующей аппаратуре и приборам...
Датчики располагались на теле спортсмена, а на осциллографе записывались ускорения перемещения звеньев тела: туловища, бедра, голени; усилия, возникающие в опорной ноге во время удара; точность и меткость поражения цели. Это давало нам возможность производить различные расчеты и исследовать процессы в каждую тысячную долю секунды. (Мы эти данные не будем приводить в полном объеме, поскольку они интересны только специалистам, а остановимся на основных технологических выводах).
Вначале исследовалось строение удара. Выполняли удары футболисты различной квалификации – от новичка до мастера спорта – различного возраста и подготовленности. Был взят сравнительно простой удар по лежащему на земле мячу с разбега. Перед футболистами ставилась задача: как можно точнее попасть в мишень из градуированных концентрических окружностей. Каждый выполнял серию из десяти ударов (естественно, после разминки и пристрелки) по мишени, расположенной на расстоянии 10 м от места удара.
Анализ структуры удара и высказываний испытуемых о самых точных ударах кое-что прояснил: были выделены индивидуальные особенности движений, сила удара, глубина проникновения ноги в сферу мяча. Но тайна меткого удара оставалась неразгаданной. Ключом к разгадке этой тайны оказался сам мяч. Необычный, слегка недокачанный, то есть со сниженной упругостью. Он помог нам и нашим испытуемым разобраться в тонкостях удара.
Какие же преимущества имеет такой мяч по сравнению с обычным, если его использовать в целях обучения меткому удару?
Мяч со сниженной· упругостью позволяет увеличить время взаимодействия ноги с мячом и дает возможность проникнуть ей в сферу мяча на большую глубину. И футболист, как при замедленной съемке, получает возможность ближе и детальнее познакомиться с внутренними силами, возникающими при ударе. Нога, вминаясь в недокачанный мяч, проникает в него более чем в два раза глубже, чем в нормальный. На столько же увеличивается время и сила удара. Кроме того, футболист получает дополнительную информацию об ударе от мяча: мяч с большей силой давит на стопу, «надеваясь» на нее, как рукавица.
Во второй фазе мяч более продолжительное время отскакивает от ноги, осуществляя свою обратную деформацию. «Выстреливая» ногу из себя, мяч прикладывает к ней свою силу, и футболист при внимательном наблюдении за движениями может это заметить. А если он ощутит эту силу, осознает ее, то сможет и регулировать. Отталкивающая, или реактивная, сила мяча подсказывает футболисту, в какой момент быстротекущего движения удара нужно окончательно закрепить все звенья тела, превратить их в единый, неподвижный в суставах механизм, чтобы сила отдачи не могла оттолкнуть ногу в сторону, обратную перемещению мяча, и снизить силу удара.
И удар по мячу, естественно, преобразуется. Вместо примитивного, рикошетирующего, удар становится прицельным, повинуется воле исполнителя.
Достижение высокой точности в движениях – дело непростое. В человеческом теле нет раз и навсегда заданных траекторий движений, как в технических системах,– их надо найти самому. В спорте борьба идет не только за точность, но и за скорость. И здесь нередко подтверждается справедливость пословицы «Поспешишь – людей насмешишь» – мечта отодвигается, годы напряженного труда оказываются напрасными.
Однако стоит подойти к освоению движений со знанием дела и все пойдет иначе, ведь человек обладает огромными и далеко не раскрытыми возможностями осуществлять движения с микронной точностью.
Чтобы убедиться в возможности человека регулировать движения в микроинтервалах времени, мы провели следующий эксперимент (вы его можете провести над собою – проверить этим наши выводы). Футболистам давалось задание: выполнить 10 ударов по мячу на точность, в цель-мишень. Чтобы получить 10 очков, нужно попасть мячом в центр круга, диаметр которого равен диаметру мяча; 9 очков – круг в полтора диаметра мяча; 8 очков – в два диаметра и т. д. Вторая серия ударов, состоящая также из 10 попыток, выполнялась по мячу со сниженной упругостью; третья – снова с использованием нормального мяча.
Эксперимент подтвердил эффективность обучения человека микрорегуляции движений и сверхскоростному мышлению. Точность во второй серии ударов по сравнению с первой серией увеличилась на 50%, а в третьей серии, когда футболисты ознакомились со строением своего удара и поняли его смысл, точность ударов, осуществляемых по нормальному мячу, увеличилась на 43%. Умение, постигнутое футболистами в упражнениях с необычным мячом, сохранило свою силу и при ударах по нормальному мячу.
В течение двухнедельных микроциклов в тренировке младших юношей использовались мячи со сниженной упругостью. До применения способа корректировки удара команда забила в 12 играх 26 голов, а после уточнения регуляции движений – 36, причем количество мячей, забитых с расстояния 20–25 м, увеличилось почти втрое, полузащитники забили мячей в два раза больше, причем им лучше удавались удары по неподвижному мячу – со штрафного.
Вначале команда приняла эту новинку без особого энтузиазма (ведь так никто не делает), больше всех сетовали вратари: мячи с пониженной упругостью летели медленно и были для них слишком легкой добычей (так можно и из формы выйти, утратить навыки). По завершении корректировки ударов первыми заметили положительные изменения в силе и меткости ударов вратари: скорость полета мяча (значит, и сила удара) возросла настолько, что они попросили место ударов вынести на три метра за пределы штрафной площадки, чтобы можно было справляться с мячами...
Дальнейшие исследования показали возможности усовершенствования способа корректировки ударов по мячу. Лучше всего использовать в тренировке и особенно при обучении пять мячей, различающихся по степени упругости: первый мяч – нормальный, второй – 90 % от нормы упругости, третий – 80 %, четвертый – 70 %, пятый – 60 %. Использовать мячи следует сериями по 10 ударов, начиная с самого мягкого до нормального, а потом – в обратном порядке. Заканчивать тренировку обязательно нужно ударами по нормальному мячу, чтобы использовать феномен края: запоминается лучше всего то, что было в конце.
Применение этого способа корректировки ударов способствует быстрому развитию умения регулировать свои движения не только в сотых, но и в тысячных долях секунды. Выполняя пять серий ударов по мячу различной упругости, футболист формирует у себя пять образов движений и пять вариантов сознательной их регуляции, которые отличаются длительностью времени удара; пять различающихся «отстрелов» ноги из сферы мяча, выстраивающихся в сознании спортсмена в порядке возрастающей (убывающей) продолжительности.
После таких упражнений он накопит образы движений удара и сможет, сравнивая каждый удар с этими образами, понять и усвоить оптимальный способ решения двигательной задачи такого типа. Под контролем интуиции в таком случае находится две фазы удара: одна – связанная с вминанием ноги в мяч; вторая – с «отстрелом» мяча, который выталкивает из себя ногу.
Процесс регуляции движений складывается из трех последовательных этапов: сличения, оценки и принятия решения. Достаточно развить эти три умственных действия и мы получим ключ к решению любой двигательной задачи, общую технологию для решения множества типовых задач.
Остановимся более подробно на первом из названных умственных действий.
Каждый из нас различает 2–3 оттенка черного цвета, красильщик – 40, хороший портной – до 60. При переходе от красного цвета к желтому мы различаем 25 оттенков, опытный сталевар – 200. Опытный летчик по высоте тона на слух определяет точное число оборотов двигателя в 1 мин. Бегун Пааво Нурми пробегал 400-метровые отрезки «на заказ» с точностью до 0,1 с. А дегустаторы способны улавливать одну-единственную молекулу вещества, имеющего вкус или отличительный запах.
Все это о сличении, О наших возможностях сличения. Кстати, обоняние пчелы, температурная чувствительность змеи, зоркость орла находятся в пределах человеческих возможностей.
Значит, сличение – это разрешающая способность наших органов чувств. Там, где человек не имеет возможности сличать, различать, сравнивать, там он не начинает или перестает сознавать.
Следовательно, оценка – это разрешающая способность разума, а принятие решения – это разрешающая способность морального чувства. Здесь мы только обозначим границы нравственного действия: от первого шага ребенка до гамлетовского «быть или не быть?». Нетрудно заметить, что любое решение базируется на нравственном идеале личности...
Сложность сличений и оценок увеличивается многократно, если требуется выполнять удары большой силы. Они должны разворачиваться не только в момент удара, но и задолго до него – в разбеге и предударных движениях. Разбег перед ударом позволяет накопить кинетическую энергию и увеличить инерцию тела. Здесь все просто. Но уже следующая фаза до сих пор остается камнем преткновения даже для очень талантливых футболистов. В ней заключен один секрет, который помогает раскрыть способ корректировки удара. Это – предударное торможение всего тела.
После таких упражнения он накопит образы движений . центрировать ее в одной точке – стопе ноги, нужно разом затормозить горизонтальное перемещение тела вперед (кроме ноги, бьющей по мячу). Инерция остальных звеньев тела под большим напором, подобно волне, будет передаваться на ударную ногу. В результате этого горизонтальная скорость ноги увеличится до 25–28 м/с. Нога превращается в таран, врезающийся в мяч, а последний легко поддается деформации, накапливая в себе кинетическую энергию. И вот здесь-то и заключены два компонента искусности удара, подсказанные способом корректировки ударов.
Кратковременность связи нога – мяч (она полностью зависит от упругости мяча и силы удара) не позволяет без глубокого знания строения удара передать всю кинетическую энергию мячу. Инерция тела футболиста всегда избыточна (чтобы дальше и сильнее ударить, нужно, как полагают, быстрее разбежаться). А слишком большая инерция работает против точности. Решение простое: нужно научиться переливать инерцию в ногу путем резкого торможения поступательного движения тела.
Когда тормозить свой ход? Торможение последнего звена тела – ноги – осуществляет сам мяч. Он отбирает порцию за порцией кинетическую энергию тела в свое внутреннее напряжение (говорят, что футболист вкладывает силу в мяч). Это торможение при ударах высокой точности заканчивается за мгновение до момента, когда стопа проникает в мяч на полную глубину. Какое-то мгновение нога и мяч имеют минимальную скорость. Тут и следует остановить ногу, жестко ее зафиксировать.
Что происходит после этого? Мяч отскакивает от ноги, как от стенки (нога ведь жесткая и неподвижная). Теперь уже вся кинетическая энергия загнана в мяч, это он производит дальнейшую работу. А поскольку нога играет роль жесткой стенки, то любым поворотом стопы (мяч на нее надет, как рукавица) футболист может направить мяч точно в определенную цель (как это делал Эйсебио). Куда будет направлен носок бутсы, туда точно и полетит мяч. Если нога вместе с мячом продолжает перемещение (типичная ошибка футболистов) и мяч «отстреливает» ногу, так сказать, на ходу, а не на минимальной скорости ноги (лучше нулевой), тогда мяч получает сильную закрутку. И крутит его остаточная скорость ноги: траектория мяча будет идти по равнодействующей двух сил: направленной силы удара и силы дополнительной закрутки, которая, как правило, не совпадает с намерением футболиста. Причем величина закрутки мяча прямо пропорциональна остаточной скорости стопы. Футболисты этого не могут воспринимать при ударах по мячу нормальной упругости. Они видят только результат удара, который оказывается не таким, как хотелось бы.
Как видим, точность удара – не обычный механический процесс, а проявление интеллекта футболистов, деятельной стороны его разума.
В природе существует закон: чтобы произвести максимальное действие, надо затратить усилие, минимальное из всех возможных. В этой формуле объединено и то, что разрешено природой человеческому движению, и что запрещено. Разрешено самое продуктивное. Все остальное – перерасход энергий для равновеликого по эффекту действия. Тут подойдет такое сравнение: в воробья можно палить из пушки, хотя каждый знает, что достаточно будет и рогатки.
Именно рогатка здесь наиболее экономична, продуктивна, а значит, и оптимальна. А конечный результат тот же, что и при стрельбе из пушки.
Этот закон действует и в целостном тренировочном занятии. Чтобы получить минимальное положительное изменение в психическом отражении, проектировании и порождении движений, надо затратить работу, наименьшую из всех возможных. Смысл тренировочного занятия вкладывается в систему закономерностей, которые мы обсуждаем. Спортсмен в тренировочном занятии должен: а) выполнить максимальное (оптимальное по сути) действие; б) получить минимальный прирост способностей (по содержанию); в) движения при этом он обязан выполнить по линии наименьшего сопротивления, то есть без расходования энергии на «трения».
Целенаправленное действие становится возможным лишь в том случае, если спортсмен будет сориентирован на его исполнение. Благодаря этому в активность включаются процессы самоорганизации и настройки механизмов регуляции.
Рассмотрим содержание подготовки к действию прыгуна в высоту. Будем наблюдать со стороны. Много раз он примеряется к высоте, проверяет длину разбега – повторяет темп, ритм разбега и т.д. И это понятно: предварительные действия уточняют образ предстоящих движений, согласуют его с образом ситуации (тренировки или соревнований), корректируют приспособление к эффективному действию. При этом происходят физиологические изменения в организме, связанные с ситуацией и с предстоящим действием. Они проявляются в повышении возбуждения нервной системы, частоты сердечных сокращений и даже повышении температуры кожи над мышцами, которые понесут на себе всю тяжесть предстоящей работы. Все это приводит, с одной стороны, к готовности всех систем организма, а с другой – к настроенности механизмов психической регуляции движений. Их функция состоит в уточнении потребной модели действия и обогащения ее за счет оценки своего психического состояния и анализа условий внешней среды: погоды, положения планки по отношению к солнцу, высоты планки и т. п.
Целостная структура образа потребного в будущем действии состоит из трех самостоятельных образов.
Первый – образ-модель прошлого или настоящего. Он непосредственно связан с процессом памяти и аккумулирует в себе весь приобретенный опыт. Этот образ-модель однозначен и категоричен. Опираясь на него, можно только повторить прошлые движения, но ничего нового нельзя сделать.
Второй – образ-модель будущего. Он подвижен и базируется на своеобразном заглядывании мысленно в будущее. Спортсмен определяет, во что нужно превратить имеющуюся ситуацию, что должно стать вместо того, что есть. Это? образ формируется в воображении и носит творческий характер. Он, следовательно, содержит в себе элементы предвидения того, чего еще нет, но что желательно. Здесь инициатива начала определяется изнутри и спортсмен мысленно овладевает пространством, временем движений и распределением в них силовых ударений и ритмов.
Эти образы связаны между собой переходом второго в первый. Указанный процесс осуществляется живым движением. Без него будущее остается лишь в мыслях. Взаимоотношение между прошедшим, настоящим и будущим оказывается источником развития движений и способности строить движения в воображении. То, что должно быть выполненным, определяет способ действия, его показатели, то есть выступает в качестве причины, мотива, источника движения. Спортсмен на этом основании может выполнять действие двумя способами. В первом – источником, причиной и мотивом есть образ-модель прошлого – у спортсмена запаздывающая мотивация действия. В этом случае трудно рассчитывать на успех. Второй способ – регуляция действия на основе опережающей мотивации. В этом процессе кроется один из механизмов развития способностей, приобретения знаний, в том числе и знаний в виде двигательного навыка и умений.
Здесь перед тренерами открывается широкий простор для рационализаторства и изобретений, поскольку диалектика развития и построения образа двигательного действия состоит в том, что каждое очередное действие (в тренировке и соревнованиях) должно быть лучше предыдущего и не повторять его.
Подчеркнем: повторяется только процесс решения двигательной задачи, во время которого изменяются и совершенствуются движения. Поэтому известная поговорка «Повторение– мать учения» применительно к тренировке теряет смысл. Зачем повторять то, что уже сделано правильно? Нужно идти к совершенству. Никакое движение, по сути дела, нельзя повторить дважды. Процесс решения задачи – процесс творческий. Решая двигательную задачу снова и снова, спортсмен ищет более совершенное решение, старается разглядеть то, чего не видел в ней ранее, и найти более эффективные движения.
Третий образ-модель – образ ситуации. Он заключается в регуляции движений и решает задачи адаптации к условиям действия, которые часто меняются, особенно в соревнованиях. Поэтому построение образа модели среды требует активной Мыслительной работы, направленной на устранение отрицательного влияния среды. Например, эмоции соревновательной борьбы, особенности спортивных сооружений, спортивных снарядов, климато-географические условия и т. п. являются двойными регуляторами движений – они либо усиливают их, либо разрушают.
Возникает вопрос: а не в этом ли причина парадоксальных и пока необъяснимых срывов, которые нередко наблюдаются у спортсменов? Пока соревнования имеют тренировочный характер и все известно до мельчайших подробностей, спортсмены показывают высокие результаты. Но как только появляется ответственность, изменяется образ ситуации, достижения ухудшаются. Значит, ситуация действия не осмыслена до конца, поэтому возникают конфликтные отношения между этими тремя образами, они разрушают друг друга. Все попытки собраться, найти свое движение ни к чему не приводят, и спортсмен действует по принципу «будь что будет». А когда ответственность становится высочайшей – на чемпионатах мира и Олимпийских играх – описанные тенденции усиливаются. Обстановка этих соревнований порождает неуверенность. Спортсмен не может адаптировать движения к новым условиям. Довершает все энергия эмоций и чувств, порождаемая накалом спортивной борьбы; эмоции меняют знак – положительный на отрицательный. Регуляция движений ломается, личность растворяется в среде, у спортсмена нет сил, чтобы оставаться самим собой.
Рассмотрим один из моментов построения образа движений и способа максимального действия, каким может пользоваться прыгун в высоту. В каких звеньях регуляции у него происходили сбои, и в результате чего он утратил способность регулировать свои движения в соревнованиях?
Известно, что объективное содержание образа движений, так называемое темное мышечное чувство, обращено к действующему человеку. Его невозможно передать как приобретенный опыт. Можно показать, как движение выполняется, как оно смотрится снаружи, а то, что в нем внутри, нельзя продемонстрировать и очень трудно описать. Ориентировать действие может только информационно-смысловая, то есть знаковая модель, «снятая» не со всякого действия (оно может быть и с ошибками), а только с целесообразного, оптимального исполнения, а лучше всего – с идеала движений. Знаковая модель должна быть адекватной оригиналу, который запечатлен без искажений и дополнений. Иными словами, содержание «темных мышечных восприятий» должно быть осмысленным по общему признаку движений, характерному для действия. Содержание этих восприятий, выраженное словами, понятиями, и составит смысловую модель действия.
В учебниках по легкой атлетике прыжок в высоту с разбега описан так, как его видит наблюдатель. Он состоит из разбега, отталкивания, перехода через планку и приземления. Каждая из этих фаз в свою очередь подразделяется на множество мелких, почти не улавливаемых глазом элементов. Кстати, самые выдающиеся прыгуны часто не знают, какие элементы микродвижений они выполняют в действии, какие промежуточные позы, перемещаясь в пространстве, проходят их тело, руки, ноги, куда направлен взгляд. В тренировке шлифуются отдельные элементы прыжка, и когда их складывают воедино, получается в лучшем случае арифметическая сумма.
Но истинный (естественный) процесс совсем иной. Еще в древности говорили, что целое содержит в себе нечто большее, чем сумма составляющих его частей. Целое, цельность, единство, неделимость – это новое качество по сравнению (^суммой частей, новый уровень. Из целого невозможно выделить, вычленить, изъять какой-то элемент без того, чтобы не разрушить этого целого. Только в целях научных исследований целое можно условно разложить на элементы.
Спортсмен может по своему усмотрению выделить из целостности какой-то элемент, например, отталкивание, и сделать его доминирующим над всеми.
Что делает спортсмен в прыжке? Бежит в разбеге – в каждом шаге отталкивается; прыгает – отталкивается. Отталкиванию подчинено все его внимание, именно в этот элемент движений вкладываются все его силы, по нему идет контроль действия.
Это одна из возможных задач, которую решает спортсмен в прыжке. Но прыжок может иметь и несколько иную формулу или способ действия, у спортсмена может быть иное представление о процессе его выполнения. А иная задача требует и другого механизма его регуляции, отличающегося от первого способа действия.
Не исключена возможность, что счастливый случай помог Валерию Брумелю еще в начале его занятий спортом понять решение задачи: прыжок в высоту – это метание себя через планку. Автор этой книги имел возможность наблюдать прыжки В. Брумеля еще в самом начале его спортивной карьеры – уже тогда эти прыжки напоминали метание собственного тела. Высочайшая скорость разбега, стабильность результатов, постоянство техники, цельность движений – убедительные доказательства того, что Валерий Брумель подробно знал решение задачи.
Если перед прыгуном поставить задачу метнуть себя через планку, он должен найти в себе, в пространстве собственного тела способ накопления инерции тела. А что накапливает инерцию тела? Маховики. Вспомним, как действуют детские инерционные игрушки: раскрутил своей силой маховик и игрушка движется по закону инерции, пока не истощится энергия, накопленная маховиком. Примерно так же все происходит и в прыжке.
У прыгуна есть пять маховиков: туловище (с каждым шагом разбега тело набирает инерцию), две руки (при каждом движении вперед они накапливают инерцию и передают ее туловищу; Валерий Брумель первый применил в прыжках мах двумя руками одновременно) и две ноги (они проделывают такую же работу, как и руки). А перед самым выбросом тела вверх, на планку, работающих маховиков остается четыре. В последний момент отталкивания с началом контакта ноги с землей нога-маховик превращается в ногу-шест. Она выбрасывается далеко вперед и в момент контакта на нее наваливается инерция всего тела, увеличиваемая маховыми движениями двух рук и свободной ноги. Нога-шест начинает деформировать и увеличивать мышечное напряжение подобно пружине. Инерция тела превращается в энергию мышечного напряжения. И в тот момент, когда тело проходит через вертикаль, нога-шест «выстреливает» тело: мышцы, разряжая энергию, выбрасывают прыгуна вверх. Если в момент вертикали (не раньше и не позже) затормозить руки, то они отдают свою инерцию туловищу, а нога-маховик, проносясь мимо опорной со скоростью более 20 м/с, при умелом торможении (30° по отношению к туловищу) даст дополнительный толчок, «силу тяги» туловищу вверх, увеличивающую высоту взлета на 10–12 см. Но стоит только ошибиться, затормозить маховики на одно мгновение раньше или позже, как инерция начинает работать против движения, гасится мышечными усилиями – и прыжок не получается.
Способ действия, построенный на использовании закона инерции – метнуть себя через планку,– включает в работу инерцию каждой клеточки тела. А при ординарном прыжке работает по сути только сила толчковой ноги, остальное тело лишь помогает. Разница в использовании энергии очевидна.
Так может выглядеть прыжок в высоту. При этом и психологический механизм регуляции движений становится иным: перед тренером и учеником всегда должна стоять цель найти способ действия, порождающий максимальную инерцию тела, и сформировать способность использовать инерцию тела для результативности действия. Любопытно, что древние греки, выполняя прыжки в длину, использовали гантели. Отталкиваясь от гантелей, они улетали намного дальше, чем при обычном прыжке.
А теперь рассмотрим, как формируется мысль в действии, когда его задача сводится к метанию собственного тела - инерцией разбега через планку. Мысль начинает работать задолго до прыжка: учитываются все источники инерции. Ею охвачено все тело. А так как есть подход к каждой клеточке тела, к каждому звену, то приведена к общему знаменателю инерция тела – целостность родилась первоначально в мысли.
Самое главное назначение мысли то, что она идет впереди действия, прокладывая ему путь. Достаточно указать спортсмену маховики, объяснить принцип их работы и он самостоятельно создает образ-модель будущего действия, которого еще никогда не выполнял.
Мы поставили перед собой задачу познакомить читателя с психологической структурой действия прыгуна в высоту и попытаться показать те элементы психических проявлений спортсмена в действии, которые имеют отношение к цели действия и которые можно специально развивать и тренировать, чтобы добиться максимального действия. Это. очень актуальные вопросы.
Конечно, могут существовать и другие способы построения модели будущих движений, в которых при регуляции будет доминировать иная информация, например, пространства и пространственных отношений в действии, темпа движений, их ритма и координированности.
Мы специально делаем ударение на образе-модели, построенном на понятиях инерции движений тела. И вот почему. Начнем с того, что все движения спортсмена (за малым исключением) – это виды борьбы с силами гравитации Земли. С ними можно успешно бороться при максимальном использовании сил инерции тела, которые создаются активными мышечными силами человека. Специалисты по биомеханике считают, что бег, прыжки, метание и другие виды спортивных движений совершаются по типу баллистических, метательных, и пристально изучают их внутреннюю баллистику – силы, приводящие в движение тело.
В психологии долгое время действия и движения человека понимались как машинообразное исполнение команд, как сокращение мышц и растягивание сухожилий. Внутренний же мир субъективных переживаний во время выполнения движений и действий выпадал из поля зрения психологии.
В настоящее время живое движение человека рассматривают как неисчерпаемый источник его духовной жизни. Действие – истинное бытие человека, в нем проявляется его индивидуальность. В действии способности проявляются и одновременно формируются.
Сознание действующего человека есть система его движений. Он различает себя и свои движения, оставаясь свободным по отношению к ним, то есть регулирует их относительно цели, к которой стремится. Поэтому действие, кроме всего, является средством, соединяющим прошедшее с настоящим, создающим будущее, очередным шагом к цели.
Спортсмен в процессе обучения создает карту свойств движений и соответственно этим свойствам – карту ощущений. В отличие от географической карты, имеющей только пространственные координаты, в темном мышечном чувстве движений имеется еще и координата времени, то есть его продолжительность, что дает право рассматривать это чувство в качестве кинетической мелодии движений, которую исполняют около 600 мышц спортсмена.
У новичка, естественно, на карте пока много белых пятен. Он будет устранять их путем совершенствования способности воспринимать тончайшие нюансы движений.
Новичок всю карту движений воспринимает как «темное мышечное чувство» целиком. А чтобы научиться управлять движениями, нужно освоить умение держать в поле внимания один вид информации. Так спортсмен постепенно знакомится со свойствами движений, их ритмами, темпом, координированностью и осваивает их.
Среди свойств движений ведущее место занимают, как мы уже отмечали, силы инерции тела и его звеньев, возникающие в живом движении. В соревнованиях их нужно четко различать и соответственно регулировать движения.
Следует подчеркнуть, что высший этап совершенства регуляции движений отнюдь не является монополией знаменитых спортсменов. Он доступен детям и подросткам, спортсменам массовых разрядов. Случается, что мастера спорта, утратив по разным причинам умение тонко согласовывать силы инерции с мышечными силами, оказываются в положении новичков, резко теряют уровень результата и проигрывают слабым.
Очень часто нарушения движений не .осознаются спортсменом. Изменяется лишь общее впечатление о движениях: чувство легкости исполнения, плавности, точности, ускорения движений, темпа, ритма. Их утрата ведет к ухудшению результативности. К сожалению, регуляция этого процесса идет стихийно, тренеры и спортсмены ищут рациональное зерно интуитивно, поэтому допускают много ошибок.
Важное значение в организации максимального действия имеет правильный синтез образа-модели будущих движений и образа ситуации действия. Связующим звеном в синтезе этих образов является так называемое состояние, публичного одиночества. Оно развивается путем упражнения в продуманной и целенаправленной тренировке. Вначале определяются значимые (имеющие ценность для регуляции движений) признаки информации, идущей от внешней среды. Затем формируется способность мысленно отсеивать бесполезную, дезорганизующую информацию, отсекать связи с окружающей обстановкой и таким образом исключать возможность пресыщения информацией. Среда соревнований должна восприниматься как фон, заряжающий дополнительной энергией за счет активизации эмоций и чувств.
Затем обучающийся находит способы создания для себя «микроклимата», то есть окружает себя не проницаемой для информации защитной оболочкой, становится независимым от соревновательной среды. После этого ему нет необходимости тратить энергию на преодоление информационного давления соревнований.
В этом заключается способность быть самим собой.
«Мощность» и «непробиваемость» состояния публичного одиночества определяется умением отключаться, абстрагироваться от окружающей обстановки и одновременно делать ее эмоциогенным фактором. Это означает, что спортсмен способен одновременно быть в среде и не зависеть от ее влияния, брать от нее информацию и быть хозяином своего положения в этой обстановке. Именно механизм эмоций, катализирующих разрядку энергии, повышает мощность производимых движений; эта энергия тем больше, чем больше масштаб соревнований, и в такой же пропорции должен расти результат.
Только при наличии указанных способностей система движений становится устойчивой к информационному давлению, усталости. Дезорганизация личности может исходить изнутри (страх: не выдержу, ошибусь, не попаду, а что будет потом? как это оценят другие? и пр.) и снаружи. Поэтому необходимо окружить себя «бетоном» состояния*· публичного одиночества. Крепость «бетона» определяется уйением его создавать. Иной «бетон» не надо «обстреливать» соревновательной информацией – он рассыпается от первого же информационного сотрясения.
Следует подчеркнуть, что состояние публичного одиночества – не диффузное беспредметное возбуждение, нагнетание так называемой спортивной злости. Прежде всего оно способствует усилению производства энергопотенциала для обеспечения регулируемости конкретного двигательного действия, в целостности которого оно оформилось как важный компонент. Это состояние (оно присуще отдельным личностям и малым группам людей) регулируется только мыслью и чувствами личности.
Таким образом, чтобы успешно развивать психомоторные способности, необходимо строго придерживаться принципа максимального действия: учитывать все плюсы и минусы живого движения – развивать первые и нейтрализовать вторые. К последним относятся: более медленные по сравнению с машинами движения (их скорость может незначительно повышаться в результате тренировки); несовершенство рецепторов-датчиков, сигнализирующих о содержании движений, наличие иллюзий восприятия и заблуждений ума; отсутствие в человеческом теле датчиков для восприятия скорости движения; утомляемость организма, которая приводит к снижению точности регулирования движений и рабочего эффекта. Человек способен освоить бесконечное число форм движений и в то же время он не всегда способен постичь умом формы, оптимальные для каждого класса двигательных задач и условий их решения – освоить свободное действие. В свободном действии движения выполняются так, как этого требует их природа, в строгом соответствии с их собственными законами; поэтому они целесообразны, экономичны, результативны.
Чтобы спортсмен охватил мыслью скрытую в его движениях гармонию, нужна психологическая готовность, знания и, наконец, желание ее увидеть. Развитие красоты движений, а равно и эстетического вкуса, предполагает наличие представления о красоте в самом человеке, в его движениях, действиях и поступках. В том, что наше тело построено природой гармонично, не нужно никого убеждать. А раз так, то гармония тела должна порождать гармонию всякого движения. Если гармония движений не реализуется – это издержки тренировки.
Просто бегать может каждый, так же, как и ускорять свое перемещение, играть скоростью. Но бегать быстро – это уже искусство, требующее понимания совершенства, его критериев, гармонии. А если человек это делает еще и красиво (то есть, если он смог добиться целесообразности и экономичности движений), го он дарит зрителям эстетическое наслаждение, а сам переживает мышечную радость.
Существует множество фактов, подтверждающих гармонию движений тела.
Во-первых, это равенство размеров тела: длина голени примерно равна длине бедра, длина предплечья равна длине стопы, высота от переносицы до макушки равна высоте от центра .голеностопного сустава до опоры. Это перечисление можно было бы продолжить.
Во-вторых, в человеческом теле есть размеры, подчиняющиеся метрическому ряду чисел (7–7–7–7–7), арифметической прогрессии (5–10–15) и пропорции «золотого сечения» (7–11–18) (рис. 1). В классическом варианте пропорция «золотого сечения» выражается числами: 55–34–21–13–8–5–3 (они записаны в обратном порядке так, как идет увеличение длины шагов стартового бега). Это ряд чисел Фибоначчи, где отношения смежных чисел равны 0,618. Кстати, этот ряд чисел является одновременно и геометрической, и арифметической прогрессией.
Использование этих прогрессий в технических системах вряд ли кого-либо удивит, но данный ряд чисел характеризует и меру изменения размеров человеческого тела. На это обратили внимание еще в древности. Античная скульптура испытала на себе влияние такого представления о гармонии. По ее канонам создавались шедевры классической греческой пластики, в мертвой материи воплощались пропорции живого человеческого тела. Гармония, которая так ярко и наглядно проявляется в произведениях искусства, имеет свое скрытое объективное, математическое выражение.
С незапамятных времен в архитектуре, живописи, музыке «золотое сечение» длин и временных интервалов участвовало в создании шедевров. И сейчас еще нельзя точно сказать, что же занимало доминирующее положение в творчестве: сознательное использование метрического закона и вычисление отношений размеров и предметов, либо природа человеческого восприятия и мышления диктовала художнику свои условия, подталкивала его к оптимальному решению в выборе пропорций творимого.
Вероятно, использовались оба способа: свойства природы, отражаясь в сознании человека, порождают соответствующие способности, и художник использует их для перестройки самой природы.
Восприятие предметов и рисунков, построенных по принципу «золотого сечения», создает благоприятное впечатление их устойчивости. Если кульминация мелодии попадает на «золотую точку», она воспринимается как завершенная целостность. В ботанике этим отношением определяется винтовое расположение листьев на побегах и спиральное расположение семянок в головках подсолнуха, сосновых шишках...
По законам красоты можно построить любую целостность. А влечение к ней, наполненное смыслом, приобретает созидательную силу.
Возьмем для примера простейшую целостность – прямую линию, проведенную от руки на листке бумаги. В этой целостности принципиально могут быть реализованы все принципы гармонии. Вот эту задачу – тест «золотая точка» – предлагаем вам решить самостоятельно. Следует найти золотую середину отрезка прямой линии.
Задача состоит в следующем: возьмите лист бумаги (желательно нелинееной), карандаш, линейку. Проведите от руки линию любого размера в пределах площади листа. Точно отметьте ее начало и конец маленькими вертикальными линиями.
Всмотритесь в площадь листа так, чтобы в центре внимания была линия в целом. Затем переводите взгляд вдоль линии и мысленно разделите линию на две части так, чтобы большая часть относилась к меньшей, как относится вся длина линии к ее большей части. Когда вы это сделаете в уме, возьмите карандаш и поставьте точку в том месте линии, где вы ее определили.
Как точно вы решили в уме задачу, покажет следующий расчет. Измеряется длина линии АВ, которую вы провели без линейки. Точка на линии, поставленная вами, делит отрезок линии на две части (большую и меньшую) и называется точкой С, или «золотой точкой». После измерения частей линии составляется пропорция:
АВ / АС = АС / СВ
Подставьте в формулу полученные значения и убедитесь, насколько точно вы решили в уме предложенную задачу.
При идеальном чувстве красоты у вас должны быть такие числа: АВ/АС равно 1,618, АС/СВ равно 1,618. Эти числа получатся в том случае, если «золотая точка» у вас сместится вправо. Если же она сместится влево, то модуль будет равен 0,618.
Кстати, первым эту задачу решил древнегреческий философ и математик Пифагор. Он, как гласит предание, решил ее вначале опытным путем, умственным действием при наблюдении за пропорциями, созданными природой, а уж затем нашел математическое равенство отношений. И с тех пор «золотая пропорция» (позже Леонардо да Винчи переименовал ее в «золотое сечение») стала использоваться практически: в архитектуре, изобразительном искусстве, Она лежит в основе пропорций во многих замечательных произведениях мирового зодчества.
Н.Г.Чернышевский говорил о гармонии человеческого тела как об одном из самых выразительных свидетельств существования красоты в природе. И если принцип гармонии применен к органическому телу, то тем более он справедлив по отношению к движениям. И не считаться с ним – значит нарушить один из законов красоты.
Если вы с первого раза разделили отрезок прямой в «золотом отношении», нашли опытным путем его «золотую точку», значит, вы открыли присущую этой целостности меру, постигли ее закон красоты.
В том, что вы сделали, нет ничего сверхъестественного. Ваша интуиция подсказала «золотую точку»: не зная закона пропорции теоретически, вы открыли его для себя практически. В отрезке прямой найдено повторение частей в целом, соподчинение частей в целом, единство целого. Соподчинение частей в целом означает, что каждая часть может делиться в отношении «золотого сечения» до бесконечности и отношение одной части к другой будет оставаться постоянным числом – 1,618,
Предметы и явления природы с пропорцией «золотого сечения» оказывают благоприятное воздействие на человека. Они вызывают чувство спокойствия и уверенности, производят впечатление целостности, закрепленной какими-то связями в самой себе. Наиболее наглядно это демонстрирует восприятие музыки: самым благоприятным оно бывает при таком делении интервала времени на части, когда число возможных отношений оказывается наименьшим. Именно «золотое сечение» обеспечивает быстрое и точное восприятие ряда отношений; кульминация многих музыкальных мелодий приходится на «золотую точку».
Многие специалисты считают, что восприятие «золотого отношения» обеспечивается минимальной затратой энергии; «золотое отношение» делает предметы и явления устойчивыми, они хорошо запоминаются, повышается надежность восприятия и максимально полного воспроизведения. Следовательно, приятность движения – верный индикатор красоты, а влечение – первый проводник к гармонии и целесообразности.
Простое на первый взгляд задание – разделить линию на две части, находящиеся в отношении «золотого сечения»,– оказалось для многих наших исследуемых сложным. Только 10 из 210 человек с первого раза точно разделили линию на части в «золотом отношении». Остальные допускали ошибки.
Дальнейшие исследования показали возможность оценки чувства гармонии, которым пользуется каждый человек. Если вы допустили ошибку, то есть поставили точку на линии не там, где она должна быть, то у вас это чувство развито недостаточно. При ошибке, попадающей в зону с границами от 1,630 в верхнем пределе до 1,600 в нижнем, можно считать, что ваше чувство гармонии удовлетворительное.
Более низкие показатели свидетельствуют о плохом чувстве гармонии, и вам необходимо срочно заняться его развитием.
Мысль о том, что человеческое восприятие, живое движение и его действие обязательно включают эстетический элемент, нужно удерживать как основу психомоторных способностей. Творчество в построении движений в том и состоит, что они должны соответствовать законам красоты, что человек способен прилагать к предмету своей деятельности присущую ему количественную меру, открывать ее для целесообразного действия.
К сожалению, тренеры и спортсмены не всегда сознательно пользуются этими критериями при построении движений и действий. Во-первых, надо хорошо усвоить, что наше тело гармонично, значит, оно обязательно порождает гармоничные движения; во-вторых, чтобы построить гармоничные движения бега, близкие к идеалу, достаточно ввести в движения один новый элемент – оптимальную длину шагов – из той гармонии движений, какой хотим достичь.
Всех удивляет естественность, легкость и непринужденность бега детей. В действительности же в этом нет ничего удивительного и загадочного. Играя и бегая, дети видят и решают конкретную задачу: догоняют убегающего, чтобы «запятнать», или пытаются обогнать товарища, играя в перегонки. Для них бег – не цель, а часть игры, средство борьбы с «соперником». Цель у детей иная: хитро перестроить бег, чтобы увильнуть от догоняющего, настичь его или перегнать. А скорость бега – только средство, которое подстраивается под условия действия.
Процесс бега – своеобразное деятельное состояние, активность человека, направленная на самого себя. Психическую напряженность состояния в процессе бега характеризует его скорость – физическое свойство движений. И чем больше скорость бега, тем труднее бегуну управлять своими движениями. Трудности эти обусловлены в первую очередь возможностями удерживать частоту движений, их темп длительное время; максимальный темп движений можно удерживать в пределах шести секунд, а затем он сам по себе начинает снижаться и спортсмен попадает в состояние так называемого психического пресыщения – теряет контроль над движениями.
Чтобы избежать этого, нужно строить движения бега по законам гармонии. Гармония тела порождает гармонию бега, но как ее распознать? Лучше всего дать спортсмену ключ к кинетической мелодии движений, оценочный критерий – понятие гармонии движений.
Проследим роль пропорции «золотого сечения» в моделировании гармоничных движений бега. Напомним: метрический ряд чисел отражает монотонное протекание того процесса, в котором он существует; арифметический – переход от статики к динамике процесса, а пропорция «золотого сечения» – процессы, стремительно разворачивающиеся во времени и пространстве. Она отражает резкое, но равномерное возрастание силы или интенсивности процессов. Другими словами, законы чисел отражают законы движений и служат основой оптимального их функционирования и развития.
Пропорция «золотое сечение» – один из вариантов геометрической прогрессии. Она является одновременно и арифметической, и геометрической прогрессией. Отношение чисел в этом ряду имеет общий модуль – 0,618 для убывающих по интенсивности процессов и 1,618 – для возрастающих процессов. Любопытно, что каждое очередное числа ряда составляет сумму двух предыдущих. По величине модуля можно судить о качестве протекания процесса: модуль больше 0,618 указывает на превышение скорости процесса сверх оптимальной, а меньше 0,618 – процесс идет с недостаточным ускорением, вяло. То, как осуществляется процесс, имеет существенное значение для яркости и отчетливости ощущения движений. Осознание различия между двумя раздражителями – смежными шагами – возможно, когда его величина превышает разностный порог ощущений.
Для того чтобы спортсмен осознавал и, следовательно, был способным регулировать движения, физическая интенсивность процесса должна увеличиваться в геометрической прогрессии, тогда интенсивность ощущений тоже будет возрастать, но только в арифметической прогрессии.
Рассмотрим методику обучения бегу с низкого старта,, основанную на закономерностях «золотого сечения». Стартовый разбег – универсальный способ действия в спорте. Всякое движение в пространстве начинается с первого шага, с перехода от статики к динамике, от покоя к перемещению. Это – стартовые движения легкоатлетов, пловцов, гребцов и спортсменов многих других специализаций. Да и не только спортсменов. Например, опытный водитель плавно увеличивает скорость и почти незаметно выходит на требуемую, а новичок бросает машину вперед-назад. Аналогичные действия осуществляют спортсмен-мастер и начинающий бегун на короткие дистанции. Первый равномерно и плавно ускоряет бег, а второй делает это нерасчетливо, рывками, отчего его движения неуклюжие и скованные. Начинающему бегуну предстоит долгий путь интуитивного поиска гармонии движений бега. Этот путь можно значительно сократить, если воспользоваться в тренировке одним из законов гармонии – пространственным ритмом, построенным на пропорции «золотого сечения».
Прежде чем приступить к развитию чувства ритма – психомоторной способности – нужно отметить видимыми линиями те места на беговой дорожке, где вы ставите ногу (отпечатки носков туфель) начиная с 1-го до 12-го шага. Когда будет завершена разметка длины шагов стартового разбега, перед вашим взором предстанут своеобразные ступеньки лежащей лесенки. Расстояние между ними – ваша длина шагов стартового разбега. Шаги строго индивидуальны и являются результатом освоенного в прошлом умения решать этот вид двигательной задачи – отражением вашего способа действия. Другими словами, шаги – это материализованное представление о пространственном размере ваших движений.
После подготовительной работы и разметки стартовой «лесенки» предлагаем повторить свой стартовый разбег, выдерживая свою длину шагов, то есть точно наступая на обозначенные линии. После такого разбега спортсмены обычно говорят, что приходилось сдерживать себя, с трудом умещал себя в этом пространстве, шаги почему-то оказались короткими...
Что же произошло? Почему освоенный разбег оказался таким неудобным? Какая роль разметки в решении двигательной задачи, связанной со стартовым разбегом?
Разберем все по порядку. И начнем с того, что дадим тренеру задание измерить расстояние между линиями, то есть длину стартовых шагов его ученика с 1-го шага (измерять его нужно от задней стартовой колодки до отметки первого отпечатка ноги за стартовой линией) до 12-го шага и записать их как ряд чисел. В полученном ряде нас мало будут интересовать абсолютные величины чисел – они зависят от размеров тела бегуна, его подготовленности, способа решения двигательной задачи, степени усталости. Можно бежать быстро, сильно отталкиваться, широким шагом или с максимальной частотой. Вариантов будет еще больше, если бегун использует комбинированные способы стартового разбега. Исключительно важное значение имеют приращения длины смежных шагов (первый шаг – с колодки – принимается за начальную точку отсчета). Величины приращения длины шага образуют ритмический ряд, который, отражаясь в сознании спортсмена, составляет мелодию движений.
При первом же взгляде на полученный ряд приращения длины шагов стартового разбега обратите внимание на то, что добавки к каждому очередному шагу уменьшаются, а затем почти исчезают – бегун переходит к бегу по дистанции с относительно постоянной длиной шагов. Если выразить графически приращения длины шагов, то мы получим изображение, напоминающее горку: первое приращение – ее вершина, а последнее – основание. Соединив линиями величины, отложенные на графике (по вертикали – значения-приращений, а по горизонтали – число шагов), получим представление о пространственном ритме разбега. Спортсмен воспримет этот ритм иначе – в виде изменений интенсивности его мышечного чувства. Иногда график изображает не «горку», с которой скатывается бегун, а нечто подобное стиральной доске, где подъемы чередуются со спадами ниже основания. Это связано не с увеличением длины очередного шага, а, напротив, с его уменьшением – бегун спотыкается, «буксует», топчется на месте. Конечно же, о ритме бега в этом случае говорить не приходится.
Более обстоятельный анализ ритмического ряда приращений длины шагов потребует обращения к закономерностям, по которым живут и развиваются не только ритмы движений, но и ритмы, которые отражают числовые закономерности природы, в том числе и строение человеческого тела.
А какой будет длина первого шага? У спринтера первый шаг начинается от задней стартовой колодки и заканчивается местом постановки ноги на опору. Длина первого шага у мастеров спринта находится в пределах 100–110 см и зависит от роста; если длина превышает 110 см, то бегун выпрыгивает и теряет десятые доли секунды, которые уже никакими усилиями невозможно восполнить на дистанции. У новичков первый шаг короче и определяется размерами тела.
Каким же должен быть второй шаг? На каком расстоянии нужно поставить отметку на дорожке? Длина первого шага отмечается на дорожке для бега видимой линией, например мелом. Второй шаг включает в себя длину первого шага плюс первое число из пропорции «золотого сечения». Этот ряд чисел составляет предпочтительные величины приращенной длины шагов: 55–34–21–13–8–5–3–2 см (вспомните: это ряд чисел Фибоначчи – отношения смежных чисел равны модулю 0,618).
От уровня мастерства бегуна зависит верхний предел приращения, прибавка к первому шагу, которая и определяет, какой будет длина второго шага. У мастеров спорта эта прибавка составляет 55 см (известный спринтер Стив Уильямс достигал в своих лучших забегах приращения длины второго шага в 59 см). Приращение длины шага, равное 34 см, можно рекомендовать бегунам-разрядникам, а меньшие приращения во втором шаге (21 и 13 см) –представителям других видов спорта, где стартовый разбег определяет успех движений. После этих несложных вычислений на дорожку наносится отметка длины второго шага.
Длина второго шага – исходная величина для вычисления третьего. Он равен: длина второго плюс второе приращение. Четвертый шаг равен: длина третьего шага плюс третье приращение длины шага из ряда чисел и т. д. до тех пор, пока приращения уменьшатся до предела, а бег «выйдет» на свой шаг. В результате разметки шагов перед бегуном будет лежать «лесенка», простирающаяся вдаль. По ней нужно бежать, запоминая гармонию шагов.
Первое напоминание: на каждую отметку надо точно наступить ногой, тогда мышцы лучше запомнят и смоделируют расстояние, преодолеваемое полетом от одной отметки к другой, и всю дистанцию в целом. Именно такого рода живое измерение, моделирование пространства движений мышечными ощущениями создает целостный образ – эталон. Этим эталоном бегун будет руководствоваться в регуляции движений бега с ускорением. Длина шагов бега, построенная по закону гармоничности пространства движений, и ее восприятие станут в центре внимания, а «ступеньки лесенки» будут выполнять роль подсказки при решении двигательной задачи. А то, как точно бегун наступает на линии, служит контролем его внимательности, скрытой в обычном беге от наблюдателей, сосредоточенности его мысли на действии и умения распределять усилия в беге. Если бегун все делает правильно, то это значит, что он занят тончайшей работой: осмысливанием внешней, механической стороны действия и запечатлением ее в чувственном содержании. В его сознании образуется специализированное целостное восприятие, чувство бега. Это чувство, как мы уже говорили, появляется после вхождения в спортивную форму и исчезает неожиданно при ее утрате.
Бег по размеченной таким способом дистанции быстро формирует (или возрождает утраченное) чувство бега, его кинетическую мелодию и прочно фиксирует ее в памяти.
Наши исследования бега спринтеров показали, что самостоятельно, опытным путем, интуитивно освоить умение бежать со старта с ускорением, гармонически приращивая длину шагов, почти невозможно. Приведем примеры приращения длины шагов выдающихся спринтеров: В. Борзова, А. Корнелюка и американца С. Уильямса, отличавшихся высокой скоростью (рис. 2).
У В. Борзова приращение длины шагов (начиная со второго) составляет ряд чисел, близкий к метрическому. Это результат использования в тренировке бега по разметке, которая именно так программировала его движения. У А. Корнелюка несколько иные величины приращений, напоминающие пропорцию «золотого сечения». Однако он часто чрезмерно увеличивал длину шага с колодки, то есть при своем невысоком росте брал высокую «ноту» и срывал мелодию движений – потом буксовал на последующих шагах стартового разбега, отбирая у себя драгоценные доли секунды. У С. Уильямса приращение длины шагов тоже происходило непропорционально. Первый шаг с приращением был избыточным по длине. Такой шаг-прыжок отразился на ритме разбега: очередной и последующие шаги «скомкивались», и спортсмену приходилось тратить много сил и времени для выравнивания положения. Расчет пропорциональной длины шагов – первый этап использования знаний. Разметка учит бежать плавно, расчетливо и экономично. Она навязывает бегуну необычный характер движений, распределение усилий и их дозировку, ритм бега. Мышечная система раскрепощается, искусственное торможение исключается, пробуждается внутренняя гармония тела (или возвращается, если она была утрачена) и активизируются психические механизмы регуляции движений.
Восприятие гармоничных движений бега по разметке активизирует операции мышления по предвосхищению ближайшего будущего. В центре внимания – перенос ноги в пространстве и точное попадание ее на метку. Умственные операции корректируют также величину усилий в отталкивании: в обычном беге бегуны часто проявляют меньшие усилия, чем те, на которые они способны, а желание наступить на линию вынуждает их увеличивать эти усилия. Опережающее отражение событий, забегание мыслью вперед движения позволяет увеличивать скорость бега, осуществлять ускорение без рывков. Кроме того, гармоничные движения быстрее запоминаются и дольше сохраняются в памяти.
По исходным приращениям длины шагов легко определить и способы построения движений. Если у бегуна движения построены на метрическом ряде приращений, то длина каждого очередного шага увеличивается на почти постоянную величину. Такой способ регуляции движений успешно использовал В. Борзов. Метрический ряд обеспечивает статику восприятия и требует регуляции движений за счет увеличения частоты шагов. Иногда бегуны используют приращения длины шагов, соответствующих арифметическому ряду. При этом способ действия строится на силовой регуляции движений бега. Он менее всего рациональный, поскольку отражает только переход положения тела от статики к динамике, что ведет к срыву ритма. Реже встречаются приращения длины шагов, близкие к геометрическому ряду, как это отмечалось у С. Уильямса и А. Корнелюка, хотя у них оказалась недостаточно полно освоенной регуляция движений по пространственному ритму. Этим бегунам приходилось нести большие энергетические потери, часто включаться в преднамеренное, силовое регулирование движений, ускользающих из-под контроля кинетической мелодии. Правильное использование геометрического ряда приращения длины шагов и построение на его основе способа регуляции движений обеспечивает динамику движений, взрывообразный характер нарастания скорости стартового разбега.
Второе напоминание: по размеченной беговой дорожке сразу в полную силу бежать не надо. Скорость для первой пробежки выбирается прогулочная, скажем, в полсилы. Что это значит? Стандартный элемент движений бега – длина шагов, которая закономерно возрастает, вынуждает всю систему движений и механизм ее регуляции пластически перестраиваться под размер этого элемента. Происходящие изменения отражаются в психике и моделируются памятью. А бегущий в это время получает возможность как бы со стороны наблюдать новое движение. Две-три пробежки прочно фиксируют в памяти чувственный эталон движений на малой скорости. Когда эта скорость освоена и точность наступания на линии высокая, следует увеличить скорость бега. В прежнем чувственном эталоне появляется новая информация о том, как эта скорость влияет на движения. Освоившись с ней, надо идти дальше. И так следует продолжать до тех пор, пока скорость не станет максимальной в беге по размеченной дистанции.
Всем нашим испытуемым бежать по разметке понравилось не сразу. Вначале трудно было попасть в такт с разметкой: давал о себе знать привычный автоматизм заученных неправильностей, а новый ритм улавливался с трудом. Это вполне понятно: формировался новый навык и приходилось прислушиваться, как импульс силы еле ощутимо передавался вдоль ноги и перекатывался через мышцы по телу, как волна. Сложность состояла в том, чтобы суметь попасть в новый ритм. Если это удавалось, бегун летел, как на пружинах, легко и быстро.
Наши испытуемые в 71% случаев бежали по разметке быстрее, чем по гладкой дорожке. Это были дети и подростки. Взрослые реже показывали прирост скорости бега, так как у них прочнее закреплен автоматизм регуляции движений; им надо было разрушать старое и переходить к формированию нового умения – с первого шага попадать в нужный ритм.
Обычно около 80% испытуемых бегут тот же отрезок дистанции, но уже без разметки на 0,1–0,2 с быстрее. Это срочный эффект, последействие моделирования и усвоения гармоничного ритма движений. Исследования показали, что чувство ритма бега совершенствуется и уточняется в систематической тренировке: за восемь занятий испытуемые увеличили скорость бега на 30 м с низкого старта с 4,8 до 4,2 с. Субъективный эталон гармоничного ритма может сохраняться без существенных изменений длительное время и выполнять свои функции в регуляции движений. Контрольные измерения движений бега с помощью тензометрии показали, что испытуемые в течение 6 месяцев не только сохранили структуру движений, их ритм, но и показали скорость бега, достигнутую в конце эксперимента.
Полученные данные свидетельствовали о том, что система движений бега перестроилась на новую форму. Сработала подсказка разметкой того пути, который ведет к постижению гармоничной системы движений. Освоенная гармония движений бега вылилась в пластичный размашистый шаг. Устойчивый субъективный эталон приращения длины шагов позволял бегуну длительное время воспроизводить по памяти без волевых усилий пространственный ритм бега. И он получался в этом случае естественным, без скованности, таким, как этого требует человеческое тело и механизмы, регулирующие движения бега. В конце эксперимента ритм бега оказался свободным в полном смысле этого слова – он стал освоенной необходимостью.
На пути к усвоению свободных движений стоит малая изученность психологических механизмов регуляции движений .и обучения. Если система движений пропорциональна в одном отношении, то она, включаясь в программированную гармонией активность, становится пропорциональной во всех отношениях.
Использование «золотого сечения» в тренировке спортсмена открывает еще одну возможность совершенствования движений бега. Это – создание каталога пропорциональных систем движений (и их образов) при соблюдении одного и того же механизма регуляции. Чтобы убедиться в этом, предлагаем продолжить эксперимент. Надо проделать дополнительную работу по нанесению на беговую дорожку четырех программ разметок дистанции (рис. 3). Процедура вычисления длины шагов остается прежней.
Первая разметка начинается с прибавления ко второму шагу 55 см и так далее по убывающей вдоль всего ряда.
Это разметка для перспективной системы движений с самой большой длиной шагов. Она послужит заготовкой механизма регуляции движений на будущее.
Вторая разметка начинается с прибавления 34 см. Это несколько увеличенная длина шагов, закладывающая гармоническое пространство движений для ближайшего будущего, то есть того, что осваивается уже сегодня; она мобилизует волю для использования резерва энергетики и регуляции движений.
Третья разметка начинается с прибавления к длине шага 21 см. Она предполагает оптимизацию использования потенциала, уточнения и доведения до полной ясности образа движений и всех тонкостей мышечных ощущений, отражающих признаки гармонии бега. Четвертая – разметка с самыми короткими шагами – начинается с 13 см. Бег по такой разметке нужен для развития темпа движений, частоты шагов.
Бег на разметке следует выполнять сериями по 2–3 пробежки и заканчивать на· оптимальной длине шагов – для лучшего запоминания построенного.
Эти четыре программы построения гармонических движений бега основаны на одном законе. Достаточно осмыслить его и прочувствовать мышцами особенности регуляции движений во всех ее диапазонах, пройдя «лестницу» систем движений, накопить каталог подобных образов – и спортсмен сможет выйти за пределы освоенной скорости бега.
Так тренировка может наполняться эстетическим содержанием. По законам красоты можно создавать ритмический узор бега и спортсмен будет наслаждаться не только чувством мышечной радости, но и красотой своих движений. И это со временем может стать творческой привычкой, служащей истинному разуму, целесообразности деятельности.
Усталость от монотонности действия знакома каждому. Она характерна возрастающим наплывом информации – ощущений изнутри, от мышечной системы. В ней преобладает информация от разбухающих от усталости мышц. Она все назойливее и упорнее затемняет отражение физических свойств движений, которое есть непосредственным регулятором мышц. Чувство движений притупляется, сенсорные коррекции движений становятся невозможными, выпадают отдельные элементы движений и их система возвращается к примитивным формам. Это хорошо видно, например, на финишной прямой бега на 400 м. Сам спортсмен не замечает перемен. Он прикладывает значительно большие усилия, чем на старте, а прибавки скорости нет.
Описанную картину влияния монотонности бега мы получаем, когда у бегуна нет мысленного проекта действия от начала до конца дистанции. Обычно бегун наперед знает, что его ждет на дистанции, и программирует себя бесхитростно: вытерпеть. Бежит и терпит. Он не берет на себя труда (чаще всего не научен этому) наполнить эту дистанцию смыслом: разбить ее на отрезки, каждый из которых имеет свой замысел, свое содержание, свой ритм, свои акценты. Здесь «механическое» заполнение физическими качествами вряд ли поможет. Требуется глубочайшее осмысление всего процесса и своей роли в нем.
Можно предложить следующий план преодоления монотонности в беге.
Во-первых, необходимо сделать бег по дистанции разнообразным – это главное средство борьбы с усталостью от монотонности – строить его таким образом, чтобы учитывать воздействие усталости, под которое корректировать движения. Вывод из предыдущего: бег оказывается устойчивым и оптимальным против усталости, если спортсмен способен приспосабливать его к собственному состоянию и к ситуации. Это необходимо учитывать независимо от того, какая длина дистанции: в спринте – это ритм каждого шага; в беге на средние и длинные дистанции – ритм пробегания частей дистанции и дистанции в целом.
Во-вторых, строить бег с учетом воздействия естественных перестроек в регуляции движений – критических моментов в состоянии спортсмена. Наши исследования показали, что критические моменты в беге спринтера наблюдаются на 5, 8, 13, 21-й секундах прохождения дистанции; в беге на средние дистанции – на 34, 55, 89, 144, 233-й секундах, а на длинных дистанциях – 89, 144, 233, 377, 610-й секундах и т. д. Это легко вычисляется: сумма двух предыдущих чисел равна третьему.
Могут наблюдаться незначительные отклонения от приведенных интервалов: в спринте ±1 с, в беге на средние дистанции ±3 с, в беге на длинные дистанции ±3–5 с.
Нам, очевидно, стоит говорить не об усталости, а о способах формирования устойчивости против нее. Описанную картину усталости от монотонности наблюдают повсеместно. Ошибка технологии? Да. Поэтому необходимо учитывать воздействие на состояние спортсмена этих двух факторов: усталости, которая от секунды к секунде наплывает изнутри, и закона критических моментов в регуляции движений бега, которые приводят к дезорганизации движений– утрате чувства темпа и их ритма. Эти явления возникают не только у бегунов, но и у всех, кто связан с выполнением циклических движений в течение больших отрезков времени, например рабочих конвейерно-поточного производства и т.п.
Особые трудности испытывают бегуны на короткие дистанции. Они вынуждены дважды переживать критические моменты и выполнять движения с максимальным темпом. Для преодоления этих трудностей есть апробированная методика: нужно увеличить длину шагов в беге, которая очень часто даже у мастеров не соответствует их возможностям. Это позволит чуть снизить темп, но сохранить скорость и усовершенствовать бег.
Чтобы увеличить длину шагов, необходимо использовать в тренировке бег по дорожке, размеченной отчетливо видимыми линиями: расстояние между линиями на 15–20 см больше, чем усвоенная длина шагов. Естественно, всю дистанцию сразу размечать не надо – для начала вполне достаточно 30–40 м. И скорость выбирается «прогулочная», например 8 м/с (для бегунов на средние дистанции – рекордная в соревнованиях).
В беге по размеченной дистанции стандартная длина шагов – элемент новой системы движений – вынуждает бегуна моделировать свое действие и энергообеспечение под эту длину шага. Кроме того, бегун имеет возможность наблюдать, как выглядит это новое движение изнутри. Восприятие, мышление и память зафиксируют сенсорный эталон движений: повторение одинаковых движений позволит более детально познакомиться с отражаемым движением и сформировать новый смысловой образ бега.
Когда бегун освоился, увеличивается расстояние бега по разметке, а у спринтера – и скорость. Затем спортсмен делает очередной шаг и так, пока скорость бега не станет «крейсерской» для спринтера, а дистанция – соревновательной. Пройдя весь этот путь, бегун накопит каталог образов движений и поймет, как от величины скорости бега зависит интенсивность физических свойств движений – их ближайших регуляторов. И если удается выйти за пределы запланированной скорости, он сможет (сравнивая движения с образами из каталога) понять и запомнить, а в последствии и освоить новый образ, избежать всех неприятностей, сопровождающих выход за пределы освоенной скорости движений.
Если спортсмен во время бега выходит за верхний предел освоенной скорости, он чувствует дискомфорт. Естественно, он, не отдавая себе отчета, стремится вернуться в привычное, комфортное состояние, и сбрасывает скорость, считая, что допустил ошибку. В действительности же никакой ошибки не было. Бегун вышел на уровень нового качества регуляции движений и особенно их экономичности, но поскольку он еще не усвоил этот уровень, возникли трудности сохранения равновесия. Система движений стала неустойчивой, поступил сигнал опасности, что и послужило толчком к сбавлению хода. От этого страдают не только спринтеры – метатели в рекордных попытках не могут удержаться в круге, прыгуны в длину заступают планку.
Человек не может мгновенно воспринимать неограниченное количество информации. При характеристике восприятия движений нужно иметь в виду по крайней мере пять ограничений.
1. Предел восприятия информации во времени. Известно, что восприятие звука и кинетической мелодии движений без искажения составляет 6–8 с. Если внимание отвлекается посторонними влияниями, то восприятие расстраивается и воспринимаемые свойства движений ускользают из-под контроля внимания. То же самое происходит и с движениями, если их выполняют в максимальном темпе: негативные изменения возникают непроизвольно и никакими волевыми усилиями их не удается возвратить к прежним формам – они становятся примитивными и неуправляемыми.
2. Предел скорости восприятия. Он намного выше, чем скорость усвоения: мы в состоянии запомнить лишь малую часть информации из воспринятой. Воспринимать – значит отбирать из информации то, что нас интересует, что включено в познавательную задачу, что имеет ценность, смысл, может быть использовано сейчас, в будущем. Усвоить информацию– значит, кроме сведений, найти правило, формулу, благодаря которой образуется способность к целостному охвату мыслью предмета или проблемы, что обеспечивает выход мысли за пределы известного в неизвестное для того, чтобы освоить его и подчинить себе.
3. Мы воспринимаем то, что знаем. А для того, чтобы воспринимать новое, нужна установка, готовность идти навстречу информации, засекать ее и извлекать по созданным установкой паролям. Заметим, установка может создаваться как словом, понятием, так и действием, но не всяким, а только специально организованным, когда оно выступает в роли подсказки, помогающей спортсмену почувствовать то, что требуется воспринять и осмыслить. На этом принципе построены все тренажеры, моделирующие то, что предстоит человеку воспринимать в будущем, чтобы при встрече с ним он готов был его понять.
4. Характер восприятия целостности: одни видят детали и не могут охватить целостности; другие способны осмыслить целостность, но у них нет возможности вникнуть в детали; третьи могут легко и свободно охватывать целостность во всем разнообразии составляющих ее элементов и отличить гармоничные движения от дисгармоничных, скованные от свободных, ничем не закрепощенных – оптимальных.
Зная особенности восприятий каждого спортсмена, можно планомерно развивать способность к всестороннему познанию собственных действий.
5. Иллюзии восприятия. Восприятие строится на материале чувственных данных – отражении движений. Однако это отражение может искажаться, быть ошибочным и вводить спортсмена в заблуждение. Различают контрастные иллюзии: из двух предметов равной массы, но разных размеров меньший кажется более тяжелым; иллюзии установки: ошибки преднастройки в движениях, неадекватность установки условиям действия и косность установки в необычных условиях восприятия движений, например, в состоянии усталости, ограниченного пространства; кинетические иллюзии: при одинаковой скорости бега двух спортсменов создается впечатление большей скорости у того, кто бежит с большей частотой шагов; бегуну, который зимой тренируется в манеже, а весной на стадионе, может показаться, что скорость бега в помещении была большей, чем на открытом пространстве.
Чаще всего встречаются и приводят к скованности движений кинетические иллюзии и иллюзии установки, на которых мы остановимся подробнее. Например, свободные движения бега в идеале должны быть мягкими, пластичными и легко приспосабливаться к условиям. Но, как свидетельствует опыт спринтеров, тартан – упругое покрытие современных беговых дорожек – может быть и другом, и врагом. Если бегун улавливает силу отдачи тартана, его движения пластичны и свободны. Если эта сила отдачи не улавливается бегуном, если он не попадает с ней в один ритм, то при каждом шаге ногу приходится вытаскивать из вяжущей силы тартана, и своя собственная сила будет уходить не на увеличение скорости, а на борьбу с противодействующей силой тартана. Удастся попасть в ритм – бегун летит, как на пружинах, чувствуя в каждом шаге, как мягкий импульс силы перекатывается по ноге (снизу вверх) и передается туловищу, как волна. Тогда от движений веет мощью, все силы сливаются в едином ритме и приходящая извне сила не ломает, не искажает движения.
Велико действие неучтенной силы, вводящей спортсмена в заблуждение,– кинетической иллюзии.
Еще к большим неприятностям приводит заблуждение ума бегуна – иллюзия установки. В результате этой иллюзии спринтеры часто получают травмы мышц бедра задней группы. И происходит это именно в полетном интервале бега, когда тело находится в безопорном полете. Что же повреждает эти мышцы? Дополнительное, совершенно ненужное мышечное усилие, которое спринтер прикладывает к ноге в передней части шага. В тот момент, когда нога касается дорожки? Нет! Задолго до этого! Разрыв задней группы мышц бедра происходит, когда нога разгибается в коленном суставе и голень мчится вперед со скоростью около 28 м/с. Туловище при этом имеет скорость, немного превышающую 11 м/с (у новичков эта скорость меньше). В этот момент сила, тянущая голень вперед, превышает 100 кг. В свободном беге эта сила естественно и плавно нарастает и естественно и плавно снижается без преднамеренного управления со стороны спортсмена. Подчеркнем: без управления со стороны воли и желания спортсмена, поскольку это сила реактивно-механического происхождения, подчиняется закону инерции и перемещает голень и бедро по тем траекториям, которые обусловлены природными возможностями движений человеческого тела,– тогда движения свободные, естественные, гармоничные.
Неприятности начинаются в тех случаях, когда спортсмен старается все делать как можно быстрее. Это и понятно: его этому учат, формируют установку, образ движений быстрого бега. И вот эта установка – как можно быстрее поставить· ногу на. опору – приводит к созданию дополнительного импульса силы. Он включается в естественно текущие движения, создает им неожиданное препятствие и срывает перемещающиеся голень и бедро с естественных, закономерных траекторий. При этом волевое усилие, приложенное к голени и направленное против движения, приводит к динамическому удару, который разрывает мышцы бедра задней группы в тех местах, где эти две силы сталкиваются.
Внешним выражением всех этих иллюзий, или заблуждений, являются закрепощение движений, их скованность. Поэтому перед нами стояла задача найти способы преодоления скованности движений бегунов.
В эксперименте бегуну давалось задание: в беге набрать максимальную скорость и затем финишировать броском на ленточку (реальную или воображаемую). Что делать после финиша – не указывалось.
Измерительная аппаратура показала: на послефинишной части дистанции произошел «взрыв скорости». В трех шагах после финиша бегун вышел на такую скорость, которую он не мог развить, мобилизуя все свои силы в первой части дистанции. «Выключившись» из активного бега, он скачком, незаметно для себя увеличил скорость бега на 0,5 м/с и длину шага – на 20 см. Такую скорость бегун удерживал на расстоянии 6 м после финиша.
Раньше считали, что причиной падения спринтеров после финиша является чрезмерный наклон туловища вперед, но никто не учитывал резкого увеличения скорости, которое мы рассматриваем как главную причину потери равновесия и падения на финише. Понятно и то, что страх бегуна перед возможным падением приводит его к заблаговременной и неосознаваемой страховке – он снижает скорость задолго до финиширования и теряет драгоценные доли секунды.
Можно ли использовать психомоторный механизм «взрыва скорости» для повышения мастерства бегунов? А если можно, то чем объяснить тот факт, что бег после финиша характеризуется большей экономичностью, рациональностью и мощностью производимых движений? Ведь бегун на этом участке, по сути, прекратил активность и не проявляет усилия для увеличения скорости бега. Его цель исчерпана, она материализовалась в достигнутом. А раз цель достигнута, то активность можно «выключить». Примечательно, что вместе с активностью выключаются и тормоза – часть сил, которые бегун, сам того не зная, прикладывал не туда, куда было нужно.
Чтобы правильно использовать психомоторный механизм «взрыва скорости» для повышения мастерства бегунов, необходимо в тренировке учитывать следующие моменты. Все бесконечное разнообразие способов регуляции движений располагается в диапазоне «скованные – свободные». В зависимости от различного рода факторов (эмоциональности, утомления, иллюзии и т. п.) они могут переходить из одного состояния в другое; свободные движения построены в строгом соответствии с законами психомоторики (возможности человеческого тела + мотивация действия), сознания и двигательной деятельности и они максимально полно используются в достижении поставленных целей; по мере развития движений от скованных до свободных регуляция ими упрощается за счет уменьшения напряженности сознательного контроля текущих движений, непосредственного использования сил инерции тела в регуляции этих движений, экономики активных мышечных усилий на их коррекции, что в общем сказывается в существенном увеличении коэффициента полезного использования энергопотенциала в действии бегуна.
Чтобы научиться использовать психомоторный механизм «взрыва скорости», то есть бежать свободно, без включенных тормозов, необходимо включать в тренировку упражнения в беге по схема: активный бег до набора максимальной скорости – финиширование – «выключение» и продолжение свободного бега до остановки. После «взрыва скорости» следует полностью подчиниться движениям, бежать и пристально слушать себя, запоминать форму новых движений как можно точнее. Когда она будет усвоена, задачу следует усложнить: определить величину минимальных усилий, необходимых для поддержания повышенной скорости, и затем научиться умело пользоваться этими усилиями на как можно большем расстоянии. Короче, смысл этих упражнений сводится к формированию психомоторных способностей подчиняться власти сил инерции, накопленной телом, а подчинившись им, максимально использовать эти даровые силы в интересах действия; дав телу возможность перемещаться так, как этого требуют сами движения, минимальными дополнительными усилиями пытаться поддерживать, а если это необходимо, то и увеличивать скорость бега сверх освоенной.
Процесс активного бега принципиально отличается от процесса свободного бега, то есть бега после финиширования, не только смыслом установки, формой движений, регуляцией, но и общим представлением о координатной системе перемещения в пространстве. В активном беге тело перемещается по неподвижной дорожке, а в свободном беге иногда наблюдается обратная картина – свое тело бегун воспринимает и мыслит неподвижным, а беговая дорожка перемещается ему навстречу!
Если начать вести отсчет от собственного тела, оно сразу становится статичным, оно на месте. Зато пространство – дорожка, воздух – начинают бежать навстречу, набегать, давить собою так, что удержаться в этом потоке можно только одним способом: пропуская дорожку движениями ног под собой. Активность движений переместится. Прежде она была сзади – спортсмен отталкивал себя от покоящейся дорожки, теперь он ее как бы разгоняет, захватывая как можно больше пространства впереди себя.
Дорожка, бегущая под спортсменом, делает центром восприятия его собственные движения. Она вынуждает бегуна больше обращать внимание на строгое выдерживание пространства движений в координатах тела. Это повышает управление самим собой. В таких условиях ориентировки бегуны выигрывали у себя (по сравнению с прежней скоростью) от одного до двух метров.
За счет чего? Стали сильнее?.. Нет! Этому есть объяснение. Всякое механическое движение – это расходование энергии. Накопление и расходование энергии строго подчиняется закону сохранения энергии, который гласит, что энергия не исчезает и не возникает, а только переходит из одной формы в другую. Количество ее остается прежним. Все заключено в целесообразности ее использования, в способе действия и его качестве. Рациональность способа использования энергии определяется одним критерием: количеством ее потерь. В идеале они равны нулю, но такого в природе практически не бывает.
Как это ни парадоксально, но наши испытуемые оставались на прежнем уровне физического развития. Изменился, причем коренным образом, механизм психической регуляции движений: его уточнили и оптимизировали разметка длины шагов и овладение свободными движениями в моменты взрыва скорости. Новый образ движений направил то же количество энергии в этот механизм и он начал работать с большей мощностью, с более высоким КПД, а значит, и с меньшими потерями энергии.
Еще больший выигрыш качества использования энергии дает систематическая тренировка с осмысленным использованием методики построения и совершенствования стартовых движений, усвоения свободных движений за счет использования феномена увеличения послефинишной скорости бега и планомерного развития физических способностей бегунов. О целесообразности таких способов развития психомоторики свидетельствуют результаты экспериментов: полуторамесячная тренировка по этой программе позволила испытуемым в беге на 40 м (это – бег до первого критического момента) увеличить скорость от 4,4–4,9 с до 3,9–4,2 с.
В описанном эксперименте мы наблюдали процесс усвоения двигательного действия по типу «движения – образ». Ведущую роль здесь занимал процесс решения двигательной задачи. Движения сами по себе находили оптимальную траекторию и идеал этих движений принимал осязаемые формы. Одновременно формировалось представление об идеале и его проявлении на двух уровнях психического отражения: порождение движений и их смыслового образа. А когда они совпали по форме и содержанию, стали соответствовать друг другу, произошло их взаимное обогащение, а испытуемые только за счет новых знаний, без тренировки, смогли увеличить скорость движений, их качество и красоту, а значит – целесообразность.
Существует и другой путь усвоения двигательных действий.– «мысль – движение» (кстати, регуляторами движений могут быть не только образы, но мысли и даже чувства человека).
Вот несколько примеров идеомоторных движений. Они возникают при определенных условиях. Например, вы стоите на краю обрыва и смотрите вниз. Через некоторое время вы испытываете чувство, что какая-то сила тянет вас вниз и необходимо усилие для предотвращения падения... Начинающий велосипедист, впервые овладевший равновесием, часто наезжает на препятствия (столбы, ограды, детей и т. п.) и рассказывает о случившемся примерно так: «Я ехал, в поле зрения оказалось дерево. Видел его хорошо и что есть сил старался обогнуть. Но увы, наехал. Какая-то сила, вопреки моему желанию, направляла мой велосипед прямо в дерево». Таких примеров можно привести множество.
А теперь предложим вам провести эксперимент. В нем могут участвовать минимум два человека. Испытуемому дается задание: сесть за стол, удобно положить руку на стол и согнуть ее (для правшей – правую) в локтевом суставе под углом 90°. Пальцы, сжатые в кулак, должны находиться против лица. Мышцы туловища следует расслабить, а руки – напрячь до предела.
Это первая, подготовительная, часть эксперимента. Вторая часть состоит в том, чтобы представить движения руки, сгибающейся в локтевом суставе. Для этого необходимо закрыть глаза, напрячь мышцы руки и мысленно увидеть, как рука приближается к лицу. Только мысленно.
Через 10–15 с воображаемого движения руки она медленно, по миллиметру, будет перемещаться, приближаясь к лицу.
Что же вынуждает осуществлять движение человека, стоящего над обрывом, велосипедиста, наезжающего на столб, и нашего испытуемого? Ведь эти люди не имели намерения выполнять описанные движения, а, напротив, противодействовали силам, которые влекли их вопреки желаниям и воле. Всякий раз, когда мы с мыслью о движении немедленно производим его, мы совершаем идеомоторный акт. Ведь между мыслью и движением нет ничего промежуточного – мысль непосредственно переходит в движение.
Следя за игрой в футбол или поединком боксеров, мы производим слабые движения, аналогичные тем, за которыми наблюдаем; читая эмоционально насыщенную книгу, испытываем дрожь от волнения по поводу остросюжетных ситуаций; чем ярче мы воображаем себе движение, тем заметнее обнаруживается мысль в реализуемом движении. «Чтение мыслей» и отыскивание спрятанных предметов, которые мы нередко видим на эстраде, есть, в сущности, отгадывание мыслей по мышечным сокращениям. Под влиянием мыслей мы против своей воли производим мышечные движения.
В психологии спорта идеомоторная подготовка – использование мысли о движении, вызывающей само движение,– получила широкое распространение. Сущность ее заключается в развитии способностей спортсменов вызывать и анализировать мышечное чувство движений, вносить в них коррективы и тем самым овладевать их управлением.
В идеомоторной подготовке все психические процессы разворачиваются в системе «мысль – движение». Мы предприняли попытку усовершенствовать идеомоторную подготовку за счет включения в систему «мысль – движение» дополнительного психологического феномена – последовательного двигательного образа. Он, как известно, образуется движением, существует некоторое время после его завершения, а затем исчезает.
Функции последовательного образа (интенсивность и продолжительность) во многом зависят от состояния спортсмена. Если он утомлен или переутомлен, то последовательные образы, хотя и возникают, однако имеют ничтожно малую продолжительность, а мышечная система – сниженный энергопотенциал.
Эффект усиления последовательного двигательного образа (тоническая активность системы) вызывается дозированным изометрическим усилием отдельных групп мышц – мышечных синергий, несущих на себе основную нагрузку при выполнении действий спортсменом. В этом процессе осуществляется одновременно повышение тонической активности мышечных синергий и формирование последовательного образа движений, аналогичного основному действию.
Феномен активизации тонической активности мышц был открыт А. А. Ухтомским в 1923 году. Его сущность сводится к тому, что после длительного напряжения мышечной синергии наблюдается самопроизвольное перемещение звеньев тела в ту сторону, в какую было направлено усилие. Исследование этого феномена показало, что по продолжительности самопроизвольного перемещения звена тела и активности тонического напряжения мышечной синергии можно судить о состоянии спортсмена и дифференцировать их по таким показателям: оптимум, норма, усталость, утомление и переутомление.
В эксперименте принимали участие две группы спортсменов. Спортсмены первой группы (18 человек) по показателям тонической активности мышечной системы находились в оптимальном состоянии готовности к действию. Продолжительность активности последовательного образа у них была более 1 мин, подъем рук – выше 95° вверх – в стороны по отношению к вертикали тела. У лиц второй группы (10 спортсменов) эти показатели были значительно ниже, то есть они находились в состоянии утомления и переутомления. У испытуемых обеих групп в учебных занятиях посредством аналоговых изометрических напряжений формировались идеомоторные установки, в состав которых включались последовательные двигательные образы, максимально подобные отдельным движениям мышечных синергий действий, в которых спортсмены специализировались.
Процедура формирования тонических установок такова: перед выполнением действий спортсмены в течение 30 с осуществляли изометрическое напряжение, равное 90 % максимального. Прыгуны в длину и в высоту осуществляли изометрическое усилие в положении второй фазы отталкивания путем упора маховой ноги в неподвижное препятствие; метатели копья – в положении сидя с фиксированным туловищем, поднятой вверх и согнутой в локтевом суставе до 90° рукой (усилие было направлено вдоль оси копья, поставленного в жёсткий упор под оптимальным углом).
Изометрическое напряжение мышц в указанных позах требует активности мысли в течение 30 с (первая часть идеомоторики); в мышечной синергии происходят энергоматериальные изменения, порождающие условия для создания последовательного образа, и повышается ее тоническая активность (вторая часть); все это непосредственно активизирует механизм регуляции движений (третья часть).
После завершения формирования идеомоторной установки (мысль + образ + движение) указанных мышечных синергий спортсмены выполняли свои действия: прыжки в высоту, длину и метание копья с 95 % мощностью, то есть стремились достичь высокого для себя результата.
Особо контролировался промежуток времени от завершения изометрического напряжения мышечных синергий до начала каждого действия, в котором специализировался спортсмен. В связи с тем что продолжительность идеомоторной установки небольшая и с течением времени последовательный образ снижает свою активность, а затем исчезает вовсе, мы установили время перехода от одного действия к другому в пределах 10–15 с.
Процесс выполнения этих действий регистрировался с помощью метода тензометрии движения по нескольким ведущим показателям: ускорения движений, усилий в каждом шаге разбега, в каждом отталкивании и броске снаряда.
Анализ результатов показал, что созданная идеомотор- ная установка отдельных мышечных синергий, включаясь в действия спортсменов, вносит положительные изменения в систему движений: увеличивает длину шагов разбега, скорость махового движения в отталкивании, существенно перестраивает внутришаговый ритм у прыгунов; у метателей копья улучшает чувство снаряда и повышает точность попадания в ось копья, что способствует лучшему использованию его аэродинамических свойств.
Положительное влияние идеомоторной установки выразилось в перестройке системы движений, что позволило испытуемым использовать свои энергетические и координационные резервы и улучшить результаты: прыгунам в длину– на 19,8+2,1 см, прыгунам в высоту – на 5,1±0,2 см, метателям копья – совершить бросок копья (с трех шагов разбега) на 3,52±0,4 м. У спортсменов со сниженной тонической активностью положительные изменения были недостоверными, а 6 из них снизили свой результат против исходных данных.
Следовательно, эффект усиления мощности движений идеомоторной установки возможен только в состояниях оптимума и нормы.
Последовательный двигательный образ как один из феноменов ощущений существует всегда. Однако его функции, длительность и энергоемкость зависят от психического состояния спортсмена. Если этот образ рассматривать с информационной точки зрения, то окажется, что он может осуществлять преднастройку движений и сохранять свежий след памяти для .оперативных нужд регуляции движений. Об этом свидетельствует улучшение чувства снаряда у метателей. А энергоматериальная сторона в функции этого образа полностью зависит от состояния спортсмена: прослеживается достоверная зависимость продолжительности тонической активности мышц и увеличения мощности производимых движений; больший прирост результата отмечен у лиц с более высоким уровнем тонической активности мышечной системы.
Как видно из приведенных данных, каждое выполненное действие порождает последовательный образ, который может усиливать идеомоторную установку и вести к увеличению эффективности действия. Ступенчатое усиление последовательного образа возможно при многократном повторении действия, поэтому его рассматривают как микроэтап развития.
Формирование избирательной идеомоторной установки мышечных синергий можно успешно использовать для решения задач технической подготовки: исправления ошибок, коррекции поз в статике и в процессе выполнения действия·, настройки на правильный ритм движений и т. п. Тоническая установка может быть использована для активизации психической регуляции движений в тренировке и особенно в соревнованиях, для развития мышечной силы, выносливости как отдельных мышечных синергий, так и тела в целом.
Итак, в идеомоторных процессах нет ничего таинственного, загадочного, они, как и все психические явления, управляемы – подвластны воле и желаниям спортсмена, тренируемы.
Подведем итог. Ощущение свойств движений, их восприятие, чувствование и мышление – способы отражения, проектирования и регуляции движений и действий спортсмена. Через органы чувств он получает исчерпывающую информацию о всех событиях, разворачивающихся в действии, отбирает нужную, отбрасывает вредную и создает адекватное представление о движениях. Чувство гармонии движений формируется двумя путями: интуитивным поиском пропорциональности, соразмерности, единства целостного движения, их симметрии, мягкости, пластичности т выразительности и путем преднамеренного обучения, основанного на представлении о целостности и совершенстве организации движений, упражнения в гармоничных движениях.
Сравнительно недавно стало ясно, что проблема возникновения чувствительности, ощущения, образа, психики, считавшаяся мировой загадкой, может быть решена путем анализа живого движения, что мышление – свойство человеческого тела, которое, в отличие от немыслящего, мертвого, строит траекторию своего перемещения в пространстве и времени сообразно с формой любого другого тела.
Живое движение –
необыкновенно сложное образование. Для построения нужного движения в конкретной
обстановке необходимо:
а) постичь сложнейшую физику пространственной ситуации;
б) согласовать ее с телесной биомеханикой;
в) включить в ткань живого движения познавательные, эмоциональные и оценочные
компоненты;
г) построить в уме живое движение так, чтобы добиться ожидаемого,
запланированного результата;
д) решить двигательную задачу с максимальным эффектом.
Выполняя движения, человек отражает их в своем сознании, «видит» их биодинамическую ткань, запоминает, а затем преобразует ее в содержание образа. Спортсмен в движениях может и не увидеть этой биодинамической ткани – все зависит от направленности его внимания. Спортсмен может по-разному мыслить при выполнении одного и того же движения – в зависимости от того, каким мышлением он пользуется: действенным, образным или символическим. Каждое из этих видов мышления может иметь различное содержание.
Ощущение, восприятие, представление, образ, идея, информация и другие наименования отражаемого содержания сами по себе ни о чем не говорят. Мы могли бы продолжить список обозначений этого психологического феномена – движения, однако наши знания о нем остались бы прежними.
В каждом из нас живет множество образов, которые достаточно четко исполняют свои функции – регулируют движения. Они переживаются нами как чувство мышечных сокращений, восприятие предмета, чувство снаряда и т. п. Утрата специализированного восприятия равносильна деквалификации – тотчас снижается результат, неминуемы поражения даже в поединках с менее сильными соперниками. Поэтому на поиск и фиксацию в памяти информации от движений, обладающей максимальным регулирующим влиянием на них, должна отводиться львиная доля умственных усилий.
Сложность процесса отражения состоит в том, что своеобразная гамма красок восприятия движений (чувственных отражений собственных движений в своем же сознании) непостоянна. Отраженное содержание трудно передать словами другому, рассказать о нем. Следовательно, нам надо прежде всего уяснить сущность создания образа движений, «кухню» этого процесса, разложить его на ряд содержаний психического отражения, текущего параллельно движениям. И тогда синтетическое познание придет само собой.
В живом движении участвует сложнейший опорно-двигательный аппарат с 600 относительно самостоятельными двигателями – мышцами, 105 степеней свободы взаимного смещения звеньев тела относительно друг друга и почти неисчерпаемый банк возможных форм траекторий движений. Можно организовать синхронную работу всех мышц и около 200 костей и вести ее по нужным траекториям. Кроме того, необходимо контролировать движение, чтобы оно не сбилось с требуемого направления.
Каждая мышца сигнализирует сознанию о том, что она делает, в каком она состоянии, каков порядок работы двигателей – мышц. И во всем этом калейдоскопе каждую секунду меняющейся информации «темного мышечного чувства» человеку предстоит на пути к мастерству выделить то, что составляет гармонию, соразмерность и пропорциональность.
Пока начинающий спортсмен выполнял действие и слушал себя, ему не нужны были понятия, слова, смысл того, что отражалось в его сознании. Он, например, бежал и наслаждался мелодией своих движений. Но когда он начнет тренироваться, когда ему потребуется разобраться в самом себе, он обязательно станет в мысли раскладывать целое на составляющие – выяснять, чему соответствуют его отдельные ощущения, о чем Чэни сигнализируют. И чтобы запомнить эти ощущения, каждое из них придется назвать, дать ему имя и точно определить, чему они принадлежат, то есть создать своеобразный атлас свойств движений.
У новичка эта картина-образ – сплошное белое пятно, ждущее своего наименования, и последующего изучения. Ему предстоит самостоятельно разобраться в этом хитросплетении разнородной информации, постичь себя, добиться желаемого.
Мы находимся в более выгодном по сравнению с новичком положении и можем сразу назвать свойства движений. Их всего семь. Семь процессов, которые нужно научиться регулировать, чтобы успешно решать двигательные задачи. Четыре вида сил – гравитации, инерции, реактивные и активные мышечные силы, которые в совокупности образуют динамику движений. Мера преодоления сил гравитации эквивалентна спортивному достижению (на Луне, где гравитация в шесть раз меньше нашей земной, рекорды были бы несравненно выше). Два вида пространства – пространство движений в «схеме тела» и пространство действия, в котором живут силы. Время движения отражается в сознании спортсмена в виде временных ритмов, объединяющих их в целостность.
Каждое из семи названных свойств спортсмен должен найти в своих движениях, исследовать, чтобы овладев им, стать его хозяином. И все это первоначально осуществляется, создается в виде мысленных построек движений. Опробуется постройка практическим действием. И если она не совсем удачна, то разрушается и создается новая. Причем спортсмен в такой ситуации становится абсолютным хозяином этих владений. Посторонние могут знать о них, но заглянуть туда простым, не усиленным приборами глазом не дано никому.
Учиться понимать движения – значит познавать себя. Чтобы наладить взаимопонимание с движениями, спортсмену надо часто мысленно «прокручивать» их в уме (включать в работу 15 миллиардов клеток мозга).
С каждой из названных структур движений должна быть установлена двусторонняя информационная связь – информация идет туда и обратно: одна – регулирует, а вторая – несет сознанию сведения о том, что произошло в результате регуляции. Это и есть «функциональный мозговой орган», который обеспечивает одновременно и регуляцию, и контроль, и коррекцию движений соответственно намерению.
Если структура движений содержит пропорцию «золотого сечения», то она воспринимается с меньшим трудом и прочнее запечатлевается в памяти. Способность различать гармоничные и негармоничные структуры движений не приходит сама по себе, этому нужно учиться.
А где есть гармония, там рождается красота. Оценив движения с точки зрения красоты, вы их одновременно проверяете на гармоничность, а проверив, будете иметь представление о том, как и в каком направлении идти, чтобы подняться на более высокий уровень совершенства.
Рассмотрим одно из свойств движений – силу.
В футболе нынче бросок мяча из-за боковой линии не в почете. Причин этому много. И одна из главных – это то, что в мышлении футболистов (и тренеров) укоренилось представление: выбить мяч за лицевую линию поля – опасно, угловой удар может иметь нежелательные последствия. И футболисты часто безнаказанно посылают мяч в сторону зрителей, обрывая игру, лишают их остросюжетных ситуаций, эстетического наслаждения. А болельщики молча прощают им неумелость в игре вдоль линии, за которой иногда кроется малодушие.
Да и мастеров экстра-класса, умеющих бросить мяч из аута (против штрафной площади) на отметку пенальти, не так уж много. Еще меньше «голов-красавцев»; забитых в два хода: «бросок из аута – удар в ворота – гол». Их можно по пальцам пересчитать.
Бросок мяча на большое расстояние резко расширяет пространство неожиданных для соперника действий. Реагируя на неожиданные броски, соперник, как правило, не успевает перестраивать защитные ряды и проигрывает как минимум позиционно.
Как же разумно использовать этот резерв? С таким вопросом мы обратились к тренерам. Получили мало утешительный ответ: учить далеко бросать мяч сложно, а затраты времени и сил не стоят прироста дальности. Анализ научной литературы показал, что бросок мяча двумя руками выпал (вероятно, по той же причине) из поля зрения специалистов, остался в тени.
Тогда мы обратились к истории.
Еще в древности люди поняли, что главный недостаток мышечной системы человека – ее медленное действие. Первым, кто задумался над использованием мускульной энергии человека, были механики, создающие метательные машины. Они многие вопросы прикладной механики решили раньше, чем были открыты законы механических явлений.
В результате был открыт симбиоз: мышца – упругий элемент. Он хорошо компенсировал недостаточную скорость разрядки энергии мышцами; упругий элемент может накоплять в изгибе, сжатии, растягивании, скручивании энергию мышечного сокращения медленно, а разряжать ее мгновенно, взрывом, который в десятки раз превосходит быстродействие мышцы. Упругий элемент не увеличивает энергию движения, а только позволяет эффективно ее использовать. Например, баллисты Архимеда метали камни массой 30 кг на расстояние более 409 м, а катапульты, использующие мускульную энергию многих людей, камни массой до 500 кг метали на расстояние 30 м. Кстати, принцип действия катапульты был положен в основу миномета.
Подражание природе долгое время было принципом творчества. Поэтому в метательных машинах заложены образы действий человеческого тела.
Живое движение и движение механического устройства имеют определенные сходство и различия. В катапульте главная деталь – упругий элемент, выполненный в виде балки с подвешенной пращой, в которую вкладывался камень. В броске мяча роль балки выполняет все тело от пят до кистей рук, являющихся самой совершенной пращей. Зарядка катапульты осуществлялась подтягиванием балки, закрепленной одним концом у основания с помощью ворота, тянущего ее через пучок сухожилий. И когда балку отпускали, она, разряжая медленно накопленную мускульную энергию, под действием хил упругости почти мгновенно возвращалась к передней части катапульты, а камень улетал. В броске мяча все тело футболиста, как и балка, заряжаются энергией замаха рук с мячом. Это в простейшем варианте – броске с места. В более сложном и, следовательно, эффективном броске тело заряжается кинетической энергией разбега, которая увеличивается с каждым шагом и взрывообразно материализуется в скорости полета мяча.
Читатель уже, наверное, отметил, в чем заключается главное различие живого движения и движения неодушевленной катапульты. Последняя имеет только одну степень свободы, то есть может перемещаться в одной плоскости – вперед и назад по одной раз и навсегда заданной траектории. Человеческое тело имеет множество степеней свободы взаимного перемещения своих звеньев в пространстве. Большое число степеней свободы позволяет спортсмену выполнять точные движения по самым замысловатым траекториям, воспроизводить сколь угодно сложные формы предметов и запоминать их. Эта избыточность движений становится непреодолимой помехой, когда нужно из бесконечного числа возможных форм движений выбрать и осмыслить только одну рациональную форму, например, конструкцию эффективного броска.
Сложнейшую задачу – бросок мяча на большие расстояния – смогли решить лишь талантливые футболисты.
Психологи различают большое количество физических свойств движений. В начале обучения, как мы уже говорили, эти физические свойства, отражаясь в сознании ученика, составляют сенсорный образ, затем, по мере развития регуляции движений – и смысловой образ, а на вершине совершенства возможно, формирование образа-символа, который своим содержанием охватывает, как формулой, все мыслимое содержание движений, возможное сейчас и в будущем.
Образ является не только продуктом действия – ощущением и восприятием, но – и это самое главное – регулятором движений. Это общее положение психологии. Однако применительно к нашим задачам нужно остановиться на том, что функцию регуляции этот образ выполняет с опорой на отдельные свойства движений, а не на все одновременно. Здесь вступает в силу закон человеческого внимания – его избирательность: внимание может быть сосредоточено лишь на одном предмете восприятия. Если же дается одновременно два или более предмета восприятия, то спортсмен, как правило, не может решить задачу движениями.
Поэтому мы остановимся на характеристике восприятия отдельных физических свойств движений. Они в процессе формирования двигательного навыка могут восприниматься как целостные образования, а затем преобразовываться в гармонические, которые и воспринимаются как предметы, обладающие эстетическими свойствами.
Говоря, например, о силе и выполняемой ею работе, мы должны учитывать, как хорошо эта сила используется и сколько при этом непроизводительных потерь на «закрепощение» движений и рассеивание энергии.
Органы движения оснащены мышцами, и их работа позволяет производить ускорение движений за счет энергии активного мышечного сокращения. Есть еще одна сила, которую можно назвать силой трения, но не в физическом смысле этого понятия, а в функциональном. Когда на пути движения создаются дополнительные физические силы, они его осаживают, стопорят. Эти силы возникают в результате перерегуляции движений – от несвоевременного ускорения, придаваемого движению, от регуляции, идущей вопреки естественному течению движений.
Замечательное художественное описание движений человека и обуздания сил при косьбе мы находим у Льва Толстого. В этом описании отражены особенности перехода от действия к навыку – автоматизированному решению двигательной задачи – и снова возвращение к действию, когда условия ставят необычные двигательные задачи: «Трава была низкая, придорожная, и Левин, давно не косивший и смущенный обращенными на себя взглядами, в первые минуты косил дурно, хотя и махал сильно».
С течением времени освоенное умение решать двигательную задачу – косить без напряжения – было утрачено. И Левин вынужден был, чтобы не отстать от Тита, выполнять движения только за счет активной мышечной силы, тогда как Тит это делал, используя инерцию маха косой: «Тит шел, не останавливаясь, не выказывая ни малейшей усталости, но Левину уже страшно становилось, что он не выдержит: так он устал». И далее: «Левин шел за ним, стараясь не отставать, и ему становилось все труднее и труднее: наступала минута, когда он чувствовал, у него не остается более сил, но в это самое время Тит останавливался и точил (косу)».
Следует обратить внимание на вывод, который сделал Левин, оценивая свою работу и отыскивая более совершенный способ решения двигательной задачи: «Буду меньше махать рукой, больше всем туловищем». Освоение нового, более экономичного способа решения двигательной задачи дало результат: «В его работе стала происходить теперь перемена, доставлявшая ему огромное наслаждение. В средине работы на него находили минуты, во время которых он забывал то, что делал, ему становилось легко, и в эти же самые минуты ряд его выходил почти так же ровен и хорош, как у Тита».
Далее идет речь о превращении только что приобретенного навыка в действие, в решение задачи: «Но только что он вспомнил о том, что он делает, и начинал стараться сделать лучше, тотчас же он испытывал всю тяжесть труда, и ряд выходил дурен». Оказывается, новая мысль, дополнительное усилие, вклинивающееся в движения, останавливает их, осложняет решение задачи – она становится иной и требует нового решения.
А вот как описывает Лев Толстой косьбу старика: «Старик, прямо держась, шел впереди, ровно и широко передвигая вывернутые ноги, и точным и ровным движеньем, не стоившим ему, по-видимому, более труда, чем маханье руками при ходьбе, как бы играл, откладывал одинаковый, высокий ряд. Точно не он, а одна острая коса сама вжикала по сочной траве». Старик косил легко, без усилий, а молодой Левин, полный сил и энергии, выбивается из сил. Умение, экономичность движений, их пластичность с избытком компенсировали скудность стариковских сил...
«Чем далее Левин косил, тем чаще и чаще он чувствовал минуты забытья, при котором уже не руки махали косой, а сама коса двигала за собой все сознающее себя, полное жизни тело, и как бы по волшебству, без мысли о ней, работа правильная и отчетливая делалась сама собою».
В описании косьбы есть еще один момент, показывающий, как осуществляется переход только что освоенного навыка в действие. Окашивание кочек требовало новых движений. «Трудно было только тогда, когда надо было прекращать это сделавшее бессознательным движение и думать, когда надо было окашивать кочку или невыполонный щавельник. Старик делает это легко. Приходила кочка, он изменял движение и где пяткой, где концом косы подбивал кочку с обеих сторон коротенькими ударами... Левину... эти перемены движений были трудны...».
Возникает вопрос: чем же отличается свободное, ничем не скованное, то есть оптимальное, действие от скованного. Прежде всего, свободное действие является навыком – освоенным умением решать двигательную задачу, а скованное действие – процессом решения двигательной задачи, которая мало известна, либо в ходе ее решения возникают непредвиденные помехи и, чтобы их преодолеть, требуется активное вмешательство мысли, воображение способов выхода из трудного положения.
На рис. 4 приведены блок-схемы, показывающие различия двигательного действия и двигательного навыка. Двигательный навык регулируется образами решенных в прошлом задач, то есть механизмами памяти, взявшими на 'себя всю черную работу по технике движения. Таким же способом регулируются движения на высшем уровне мастерства – по хорошо заученным и автоматизированным программам – легко, экономично и непринужденно. Если же в какие-то моменты вмешиваться мыслью в этот хорошо отлаженный механизм (как Левин при обкашивании кочек), то двигательный навык независимо от желания разрушается и превращается в двигательное действие. Мысль останавливает движения, возникает состояние борьбы мотивов: из многих нужно выбрать один, принять решение, уяснить для себя и обосновать, что и как делать, когда и где вносить коррективы, и только после этого приступить к решению двигательной задачи. Высшим уровнем развития двигательного действия есть поступок. В таком случае одновременно функционируют все механизмы регуляции двигательной активности: движения регулируются чувствованиями (ощущение и восприятие плюс мотив), действие – образом (восприятие плюс память плюс воображение), навык – мыслью (образной и символической), поступок – чувствами (нравственными – во имя чего, эстетическими – во имя красоты, интеллектуальными – творчества, практическими – получить наслаждение движением, мышечную радость)...
Продолжим анализ живого движения в форме броска мяча и попытаемся рассмотреть механизм регуляции этого движения чувствованиями.
В броске мяча и в его чувственном отражении можно выделить по крайней мере шесть «катапульт», каждая из которых имеет свое назначение и выполняет строго определенную функцию в осуществлении оптимального броска.
Первую «катапульту» образует группа мышц, охватывающих голеностопный сустав. С нее начинается создание баллистической волны импульса силы, которая перемещается, усиливается за счет активности последующих «катапульт» до того момента, когда мяч, покинув руку, устремится к цели. Вторую «катапульту» образуют мышцы коленного сустава, подбрасывающие массу тела вверх-вперед в ходе броска; третью – мощнейшие мышцы тазобедренного сустава; четвертую – мышцы плечевого сустава; пятую – мышцы локтевого сустава, которые вносят последний вклад энергии в волну ускорения мяча и создают предпосылки для закрутки мяча в нужном направлении. Шестая «катапульта»– кисти рук – осуществляет точнейшую наводку мяча под будущую траекторию в соответствии с намерением.
В «катапульте» есть ограничитель, о который ударяется балка перед вылетом камня. Без этого из катапульты не попасть в цель: тормозящее устройство задает угол вылета мяча и концентрирует в одну точку энергию разгибающейся балки. В человеческом теле такого устройства нет. Здесь работает только сила мышц. Все зависит от умения человека использовать эту силу для торможения горизонтального перемещения своего тела, умения фиксировать звенья тела и делать их неподвижными уже в ходе самого процесса броска. Торможение звеньев тела осуществляется ступенчато – от голени до кистей рук.
В формировании умений создания баллистической волны импульса силы и торможения тела состоит сложность регуляции движений эффективного броска. Чтобы сформировать умения, нужно наперед знать ходы мысли при выполнении движений, места приложения сил. А мысль футболиста работает в двух противоположных направлениях.
Во-первых, она организует максимально быстрое и строго последовательное (ступенчатое) ускорение звеньев тела (от пят до кистей с мячом) за счет разрядки энергии предварительно напряженных мышц каждой из шести «катапульт». Ступенчатое и в то же время плавное ускорение звеньев тела возможно, если каждая из «катапульт» срабатывает в строгом порядке (не опаздывает и не опережает строй), в едином потоке до вершины гребня волны силы, уносящей мяч в полет. Нарушение гармонии ускорения приводит к набеганию волн силы друг на друга, они сталкиваются как противозначные и взаимно уничтожаются, что и приводит к травмам в тех местах тела, где они встречаются.
Тот, кто бывал на легкоатлетических соревнованиях, мог видеть, как спортсмен, метнув копье, вдруг хватается за плечо, руку или поясницу и уже не принимает участия в борьбе – травма. От столкновения противозначных волн силы ломаются металлические копья, едва выпущенные рукой спортсмена. А прежние – деревянные – и вовсе разлетались в щепки. Но с гранатой хуже: она не способна к упругим деформациям, которые часто спасают спортсменов от травмы, она ничего не принимает на себя, поэтому у метателей отмечаются переломы костей... Насколько это нетехнично и нелепо, видно из следующего сравнения: представьте себе скрипача, который хотя бы раз в году во время концерта ломает свою скрипку! А ведь точность движений у скрипача и метателя копья должна быть одинаковой.
Какие же силы производят эти действия? Как установлено наукой, баллистическая волна импульса силы в гармоничном, то есть свободном, движении является аналогом ламинарного потока. В таких движениях отсутствуют «трения» закрепощения, скованность. Так, вытекающая из крана вода может разбрызгиваться, а может течь ровной струей. Другой пример: щелчок кнутом. Если мы придадим кнутовищу скорость 15 м/с, то кончик кнута будет мчаться со скоростью 280 м/с! Откуда она взялась? Здесь работает закон сохранения импульса силы. Затормозив движение кнутовища, импульс силы, как ровная водяная струйка, мчится вдоль кнута. Кнут же имеет убывающее сечение. И получается, что начальному импульсу · силы с каждым сантиметром пути приходится перемещать все меньшую и меньшую массу кнута. Импульс силы материализуется в скорости.
Если же гармония ускорения движений в броске нарушается, то баллистическая волна импульса силы начинает «разбрызгиваться», мышцы работают на разрыв, движения – на слом. Причина: сам спортсмен создает дополнительный импульс силы, который вместо ламинарного, спокойного и стройного потока импульса силы дает турбулентный, бурлящий, сметающий на своем пути все процессы регуляции движений и вихрем проносящийся по телу, ломая и скручивая его в самых непредвиденных направлениях. Все это создает колоссальные перегрузки – их не избежал ни один из метателей.
Во-вторых – организуется ход мысли, направленной на активное торможение отработавших «катапульт». Как показали наши исследования, мышечные усилия, направленные на торможение звеньев тела, должны включаться в те моменты движения, когда волна импульса силы завершает перекат на каждую очередную «катапульту». После завершения торможения скорость перемещения «катапульты» в свободных движениях близка к нулю. Иначе говоря, торможение отработавших «катапульт» осуществляется ступенчато и волнообразно. Заканчивается волна торможения в момент вылета мяча из последней «катапульты» – кистей рук. Они в этот миг должны иметь, как говорится, нулевую скорость, а все тело, вытянутое вверх, застывает в неподвижной позе.
Мощность баллистической волны импульса силы регулируется инерцией тела, накопленной в разбеге, то есть в подготовительных движениях. Скорость разбега определяет также ритм волны и, следовательно, ее кинетическую мелодию.
Все сказанное относится к чувственной стороне образа движений броска. А искусность исполнения, механика движений и эффективность броска зависят от того, как футболист сможет реализовать в формировании механизма регуляции свои знания о структуре движений. А смысловая сторона образа движений базируется на логической схеме двигательного действия. Именно на ее основании разворачиваются главнейшие психические процессы по реализации намерения, а реализация намерения требует специальной организации предметного действия, которую мы и проследим при обучении броску...
Существование живого мыслящего тела, способ его действия и есть мышление, реализующее двигательную задачу. Мышление нельзя считать продуктом действия, оно само есть действие. Например, ходьба или бег есть способ действия тела человека, а его продуктом является пройденное или преодоленное расстояние, скорость перемещения тела. Самые тончайшие изменения внутри тела или изменения внешних условий (неровность дорожки, ветер, противодействие соперника и т. п.) непосредственно выражаются как сдвиг в его способе действия, в содержании двигательной задачи – в мышлении.
Если такие сдвиги преодолеваются точно и своевременно, то внешним выражением этого будет ловкость и пластичность движений.
Форм движений и обстоятельств действия бесконечное множество, поэтому учесть, предусмотреть все варианты решения задачи практически невозможно. И сколько бы мы не заготавливали навыков, различных схем действия и способов их выполнения, все равно останутся неучтенные, тем более, что каждое действие, по сути дела, строится каждый раз заново, с учетом условий действия, которые изменяются не меньше, чем сами движения. Если не удается согласовать формы движения с формой других предметов, то движение разрушается или не достигает своей цели. Размышление в ходе решения двигательной задачи и есть способность, направленная на перестройку самих схем решения задачи движений.
Ловкость движений можно правильно понять лишь исходя из отношений, складывающихся в системе «мыслящее тело – предмет». При ошибочном и неловком движении ученик действует в строгом согласии с формой ошибочно понятого и осмысленного предмета, и его действие оказывается неадекватным ситуации. Нужно понять собственное движение, его возможности и предмет, подлежащий преобразованию, ситуации, в которых спортсмен находится, о которых он мыслит действием, используя свой разум.
Мышление с максимумом совершенства возможно при условии, что познаны (и развиты) возможности мыслящего тела человека и раскрыта сущность способов его действия с бесконечной совокупностью предметов и условий действования с ними. До этого человеку еще очень далеко.
Многое зависит и от специфики спортивных движений: с каждым годом расширяются пределы человеческих возможностей, растет уровень психической напряженности и вариативности ситуаций спортивной борьбы, планируемых заранее (особенно в спортивных играх). Все это предъявляет повышенные требования к точности и срочности действия-мышления, предугадывающего ходы мысли соперников и нейтрализующего их атакующие действия.
Рассмотрим одну из форм проявления мышления – ловкость. Ловкость – это реакция на движущийся предмет, способ действия мыслящего тела. Она характеризуется тем, что между отражением ситуации и движениями практически нет времени на подготовку к решению задачи: прекратить перемещение предмета (в нашем примере – мяча). Поэтому способ действия, его образ и структура движений программируются извне – формой траектории, скоростью перемещения предмета и его пространственным положением по отношению к телу спортсмена. Следовательно, ловкими движениями будут те, которые точно и своевременно согласованы с координатами перемещения предмета – образом ситуации. Менее ловкими движения будут при способе действия, основанном на случайных признаках ситуации, например, при отвлекающих ложных движениях, дезориентирующих соперника. В созданной ситуации действие строит образ в ходе решения задачи.
Как видим, ловкость – свойство движений, его важнейший компонент. А критерий ловкости – эффект целостного действия.
Рассмотрим ряд примеров. Вратарю-новичку для того, чтобы его действия были успешными, необходимо иметь в своем распоряжении 0,35 с от момента удара (или броска) до момента взятия мяча. Опытному вратарю достаточно 0,25 с, мастеру – 0,15 с. Казалось бы, это невозможно, поскольку разрешающая способность мозга – 10 операций в 1 с, то есть 0,1 с на каждую операцию. В действительности же чтобы перехватить полет мяча, вратарь должен произвести такие операции: увидеть мяч, принять исходную позу (при условии, что не требуется перемещение в воротах), переместить руки по направлению мяча, рассчитать примерную силу удара, чтобы смочь ее погасить, наконец, схватить мяч пальцами. Как минимум, пять сложных операций, требующих тонкого расчета. А вратари берут мяч, причем, случается, и самые «мертвые» – в упор, большой силы. Кто же в этой ситуации главные действующие лица? Траектория полета мяча (направление, скорость полета, скорость вращения) и сам мяч, то есть условия действия. Они же и сила, побуждающая к движению. Эти условия не стандартные, поэтому заранее заготовить движения практически невозможно (в стандартных условиях действия ловкости нет, в них работает двигательный навык – освоенное умение решать двигательную задачу, – являющийся достоянием памяти). В непредвиденных же условиях ситуация через мышление организует действие. Ситуация, условия действия выступают здесь и мотивом и образом одновременно.
На этом психологическом механизме ловкости построено испытание, которое мы вам предлагаем. Этот тест «чувство времени» позволит измерить вашу способность регулировать движения в тысячных долях секунды. У каждого такая способность есть, и в этом легко убедиться. Нужно взять гимнастическую палку или обычную линейку, проградуировать их, то есть нанести на них шкалу времени. Как это делается? Нужно воспользоваться законом свободного падения тела без начальной скорости и показателем расстояния, пролетаемого палкой от 0,1 до 0,36 с через интервалы 0,01 с, отметить линиями. Особо (жирной чертой) следует отметить на палке расстояние, которое она пролетает в свободном падении за 0,3 с. Согласно условия испытания, вы сформируете у себя субъективный эталон этой продолжительности и по нему будете проверять точность оценки времени, по отношению к нему будете регулировать свои движения.
Чтобы не затруднять вас расчетами зависимости расстояния, проходимого палкой в свободном падении, or времени этого падения, мы предлагаем эти величины.
|
t, с |
h, см |
t, с |
h, см |
t, с |
h, см |
|
0,10 |
4,9 |
0,19 |
17,9 |
0,28 |
38,4 |
|
0,11 |
5,9 |
0,20 |
19,6 |
0,29 |
41,2 |
|
0,12 |
7,0 |
0,21 |
21,6 |
0,30 |
44,1 |
|
0,13 |
7,2 |
0,22 |
23,7 |
0,31 |
47,1 |
|
0,14 |
9,6 |
0,23 |
25,9 |
0,32 |
51,2 |
|
0,15 |
11,0 |
0,24 |
28,2 |
0,33 |
53,4 |
|
0,16 |
12,5 |
0,25 |
30,0 |
0,34 |
58,6 |
|
0,17 |
14,2 |
0,26 |
31,1 |
0,35 |
60,0 |
|
0,18 |
15,9 |
0,27 |
35,7 |
0,36 |
63,5 |
Когда вы сделаете точную разметку палки, она превратится в своеобразный хронометр, позволяющий измерять ваше чувство времени с точностью до 0,005 с.
Испытание способности регуляции движений по эталону времени нужно проводить вдвоем: один – ассистент, другой – испытуемый, затем поменяться местами.
Проводится испытание по следующей схеме: испытуемый в положении стоя сгибает в локтевом суставе правую руку под углом 90°, кисть руки держит свободно. Ассистент берет палку с градуированными отрезками времени и удерживает ее на уровне первого и второго пальца кисти испытуемого так, чтобы она не касалась руки. Палка не должна качаться из стороны в сторону. Ассистент дает команду «Внимание» и через 2–3 с отпускает палку. Она должна свободно падать между первым пальцем и кистью до тех пор, пока не долетит до отметки 0,3 с. В этот момент ее нужно остановить захватом пальцев. Руку при испытании перемещать нельзя.
Для пробных измерений дается три попытки. Они позволяют испытуемому запомнить продолжительность эталонного времени. После настройки «внутренних часов» испытуемому дается 10 попыток подряд для проявления своей способности регулировать движения по субъективному эталону.
Результаты нужно наносить на построенный вами график. Проанализировав его, вы определите свою способность, сравнивая свои показатели с нормами: отличная способность – ошибка оценки времени в диапазоне 0,295–0,305 с (каждое расстояние можно разделить пополам и вы получите тысячные доли секунды); хорошая способность – 0,290–0,310 с. Если же ваши показатели выходят за эти пределы, вам следует заняться своим чувством времени. Оно требует развития: ваши «внутренние часы» вам не подчиняются. Мы многократно наблюдали спортсменов, у которых было 6–7 точных действий, а в остальных попытках ошибки не превышали 0,005 с. Это были спортсмены высокой квалификации в «пике» спортивной формы. При выходе из «пика» ошибки увеличивались. Записывая систематически показатели своей способности, вы можете судить о своем психическом состоянии.
С помощью градуированной палки вы можете также измерять скорость своей реакции. Это – второй тест с палкой. Процедура измерения прежняя, но в этом случае вам следует как можно быстрее остановить падающую палку, стремиться до минимума сократить время от начала ее падения до схватывания на лету рукой. О скорости реакции можно судить не по одиночным показателям (могут быть и фальстарты и угаданное начало падения), а по среднему показателю из десяти попыток. Отличными следует считать показатели скорости реакции в диапазоне 0,100–0,120 с, хорошими – 0,120–0,140 с. При этом необходимо помнить, что точность оценки продолжительности времени и показатель скорости двигательной реакции не зависят друг от друга.
Ловкость и пластичность движений проявляется при решении новых или известных,, но до предела осложненных двигательных задач. Это характерно не только для новичков, но и для спортсменов самой высокой квалификации. Особенно необходима ловкость, когда спортсмен вынужден переучиваться, создавать новые двигательные навыки. Решение осложненной или новой задачи относится к функциям действенного мышления, его нельзя компенсировать (хотя бы частично) за счет активности образного и символического мышления, которые только создают образы движения. Действенное же мышление ведет внутреннюю техническую работу по реализации образа.
Совершенно справедливо утверждение, что в образе строится действие. Чтобы справиться с любой возникшей сложной двигательной задачей, от спортсмена требуется следующее: правильно, то есть оптимально, осмыслить ситуацию, выделив в ней главные признаки; быстро, без промедления создать установку на начавшееся движение в самых его начальных фазах; целесообразно, то есть рационально и экономично, подчиниться начавшемуся движению; находчиво подстраивать свои движения под изменяющуюся ситуацию.
Из этого видно, что двигательная находчивость – хитрость ума, и наоборот, хитрость ума порождает искусные движения. Ее роль заключается в предвидении возможного, в счете вариантов, как говорят шахматисты. Ловкость начинается с сознания образа ситуации и образа решаемой задачи, в которой намечается путь движений. Спортсмену сперва нужно произвести действие, чтобы узнать, как оно выглядит изнутри в форме чувствований. Чтобы проявлять двигательную находчивость – определять линию наименьшего сопротивления своим движениям, то есть засекать для себя динамически устойчивые формы движений, необходимо решать множество нестандартных задач, набираться опыта. Нужно уметь уловить моменты свободного хода своих движений, а затем научиться их использовать, проявляя изворотливость в трудных ситуациях. Это – специальная задача тренировки. Для совершенного владения своими движениями нужно опробовать задачу ее решением в новых условиях – вариациях предмета действия – и стараться максимально полно согласовать ситуацию и движения.
Ловкость имеет непосредственное отношение к движениям, результат которых – выразительность и красота – характерны, например, для художественной и спортивной гимнастики, фигурного катания на коньках, фигурного плавания. Но это не значит, что в других видах спорта названные качества не нужны.
Вот что по этому поводу думает Валерий Борзов. В диалоге с писателем И. А. Акимовым он выразил свои мысли по поводу будущего спорта, Олимпийских игр: «Мы служим идеалу. Мы наглядно показываем, как огромны силы, заложенные в каждом человеке. Наконец, мы личным примером, своими жизнями ищем пути формирования гармоничного человека. Достигнув физического совершенства, мы стремимся спортивное выступление поднять до уровня искусства, осваивая для этого самую современную науку».
На замечание И. А. Акимова, что в спорте главное все-таки результат, Валерий Борзов ответил: «Пока – результат. И еще какое-то время стимулом и целью будет он же. Однако довольно скоро (количество лет, конечно же, не берусь назвать) результаты зайдут в тупик: возможности организма ограничены, где-то есть черта, за которой он начинает разрушаться. Мы стараемся ее сдвинуть. Иногда это удается, иногда нет... Но у каждой пружины есть предел... Тогда спринтерский бег начнут оценивать еще и с точки зрения эстетики. Как фигурное катание... Я еще надеюсь увидеть Олимпиаду, в которой ничего не останется от мясорубки. Это будут Большие Игры. Люди будут играть в бег, в толкания и метания. В прыжки. В борьбу. И мерилом будет красота тела и движений, культура движений, близость к эстетическому совершенству».
Значит, упражняться надо не только в точности действия, его силе, выносливости и т.п., но и в выражении внутреннего содержания спортсмена: мыслей, чувств, желаний, устремлений. Выразительное действие несет в себе гамму чувств, спектр переживаний. Эмоции и чувства, включаясь в действие, формируют его, образуя подлинное единство физического и интеллектуального. Движениями спортсмен высвечивает свой внутренний мир, заражает зрителя своими мыслями и настроением. Движения становятся средством общения.
В мимике и пантомиме непосредственно проявляются эмоции, а выразительный жест, движение символизируют смысловое содержание, передаваемое зрителю. Жесты в известной степени заменяют речь, высказывают то, что невозможно передать словами.
Психические механизмы ловкости и пластичности движений, их регуляция изучены еще недостаточно. Ловкость движений рассматривают то как комплексное качество человека, то как способность быстро, целесообразно, экономно и находчиво решать двигательные задачи, то как способность к обучению новым навыкам. Наряду с этим ловкость отождествляют с координированностью движений.
Ловкость движений и их пластичность – внешние проявления психомоторики спортсмена. А она, как известно, объединяет в себе мотив действия (хотения, желания, цель), связанный с образным мышлением и проектированием движений, с движениями и действиями, материализующими мотивы. Движения появляются вслед за хотением, мотивом, без них движения бессмысленны.
Воплощение смысловой структуры броска в механизм живого движения следует начинать с выполнения аналоговых упражнений. Эти упражнения подобны основному действию, но упрощены до предела, и в то же время не нарушают существа системы «мыслящее тело – предмет». Их выполнение помогает спортсмену осмыслить движения, совершаемые каждой «катапультой» в отдельности и попарно, а затем и в целостности.
Опишем аналоговые упражнения и порядок их выполнения.
Первое аналоговое упражнение выполняется в исходном положении сидя на скамейке, руки подняты вверх, кисти охватывают мяч. Перед броском выполняется замах отведением рук назад, одним только сгибанием рук в локтевых суставах. Возвратным движением мяч бросается. После броска мяча руки фиксируются в положении, близком к исходному. При многократном выполнении этого упражнения футболист интуитивно, опытным путем приходит к пониманию механизма работы пятой «катапульты» – ускоренного разгибания рук в локтевом суставе. При правильном броске мяч не срывается кистями с траектории, а торможение движения осуществляется в пределах граничной позы, стойки, когда руки вверху.
Первым аналоговым упражнением решается и другая важная задача: осваивается и подчиняется воле аэродинамика полета мяча, в частности, используется так называемый эффект Магнуса. Его силе подчиняется всякое вращающееся тело. А вот для футбольного мяча в полете эта сила становится едва ли не основной. Вследствие трения поверхности мяча о воздух вращающийся мяч захватывает слой воздуха. Скорость обтекания потоком воздуха с одной стороны увеличивается, а с другой – уменьшается. В результате этого и возникает дополнительная сила – сила эффекта Магнуса. Она потянет мяч в ту сторону, в которую он был закручен.
Исходя из этого, легко объяснить, почему иногда крученые мячи летают по самым невероятным траекториям, закладывают неожиданные виражи, летят подобно сухим листам и т. п.
Как использовать этот эффект, подскажет сам мяч, траектория его полета. Но для этого нужно предварительно наклеить на сферу мяча темную и хорошо заметную полоску, например, изоляционную ленту. При броске будет видно вращение мяча, а лента станет источником обратной связи скорости и направления вращения в полете.
Управление аэродинамическим эффектом полностью ложится на шестую «катапульту». Футболисты знают, что вследствие трения поверхности мяча о воздух может возникать либо подъемная, либо опускающая сила. Если же мячу сообщить боковую закрутку, он будет строго подчиняться эффекту Магнуса и лететь в соответствии с желанием футболиста, избравшего одну из пяти возможных траекторий.
Поднимающаяся траектория полета мяча будет тогда, когда футболист освоит умение создавать ему закрутку внизу: с нижней стороны мяча давление становится большим, чем с верхней, и эта разность давлений создает подъемную силу. Мяч «забирается» вверх и затем почти отвесно опускается. Если закрутить мяч в противоположную сторону, сила вместо подъемной станет опускающей, мяч потянет книзу и он полетит почти параллельно земле. Боковое вращение (правое или левое) потянет мяч в сторону и он будет закладывать виражи, не известные сопернику, но хорошо освоенные в домашних тактических заготовках.
Еще одна траектория определяется мячом, брошенным без закрутки. Его полет происходит по трудно предусмотренной траектории – мяч становится планирующим. (Раньше всех это освоили японские волейболисты, что дало им возможность длительное время быть первыми в мире).
Выработать броски мяча с такими траекториями без обратной связи (то есть без темной ленты), без учета скорости вращения мяча нелегко. А при наличии контроля закрутки мяча многие тысячи бросков окажутся лишними. Сэкономленное время и энергия пойдут на совершенствование других сторон мастерства.
Вторым аналоговым упражнением осваивается работа третьей «катапульты» в тесном содружестве с последующими. Броски выполняются из положения сидя на скамейке, руки вверху и удерживают мяч. Замах осуществляется так, чтобы в активность включились все три «катапульты». В этом упражнении к тому, что было усвоено раньше, добавляется новый элемент регуляции движений. Футболисту надо согласовать движение туловища, разгибание рук в плечевых, а затем и локтевых суставах и не забыть сделать нужную закрутку мяча.
Третье и четвертое аналоговые упражнения выполняются из другого исходного положения: третье – стоя на одной левой ноге, четвертое – на правой. Основная задача этих упражнений – осмыслить ступенчатое ускорение звеньев тела от первой до последней, шестой, «катапульты» в условиях ограниченной площади опоры. Они предъявляют также повышенные требования к вестибулярной устойчивости тела, регуляции позы футболиста.
Пятое аналоговое упражнение ничем не отличается от обычного броска мяча из аута, с которого обычно начинается обучение и заканчивается совершенствование техники. Отметим ошибки, которые чаще всего допускают футболисты в этом упражнении: туловище продолжает перемещаться вперед и на фоне этого движения включается в работу одна пятая «катапульта». Ошибки приводят к потере равновесия, снижению дальности и точности броска; футболист в падении вперед делает бросок и приземляется на руки.
Аналоговые упражнения рекомендуется выполнять сериями (от 2 до 4 серий) по 6–8 повторений на каждое упражнение в прямом и обратном порядке. После 12 занятий, с использованием этих упражнений мячи, бросаемые нашими испытуемыми, стали улетать на 5–8 м дальше, чем до корректирующей броски тренировки. И это вполне понятно, ведь аналоговые упражнения учат последовательно включать в работу «катапульты».
К сожалению, в организации своих собственных движений человек сознательно почти не пользуется принципом оптимального действия.
Первый этап постижения движений – осмысливание принципа действия. Второй этап заключается в формировании умения включать в работу мышцы по ходу перелива волны импульса силы, суммировать все силы в одну. Третий – постижение порядка следования работы «катапульт-двигателей»: и одновременно, и поштучно, и даже в обратном порядке.
Мы вели речь о применении в движении законов механики, известных каждому. В нашем конкретном примере закон инерции, закон связи между силой и ускорением и закон действия и противодействия должны быть не только поняты умом (что особого труда не представляет), но – и это самое главное – прочувствованы в живом движении. Они – главные действующие лица, они управляют движением, от них зависит точность и дальность броска. Движения, согласованные с их законами, эффективны; когда мы действуем вопреки законам, движения скомканы, уродливы, малорезультативны.
Наряду с законами механики работают законы психики и сознания спортсмена: он может ровно столько, сколько знает; воспринимает то, что знает и постиг умом; мыслит тем, что ему интересно и отвечает его потребностям. А с творчеством дело обстоит сложнее. Нужно уметь выйти за пределы не только своего знания или движения, но и создать то, чего еще не существовало. Аналоговые упражнения стимулируют умственную активность, детальное расчленение действия в целях обучения приводит к синтезу новой целостности, гармонической целостности.
Представление об идеале – цель самоусовершенствования человека. Оно нужно и спортсмену как зеркало, чтобы по его отражению сравнивать свои деятельные силы и способности, чтобы впредь усваивать лишь те из них, которые ведут к прогрессу. Важно, чтобы идеал, принятый как руководство к тренировке, задавал правильное направление гармоничного развития и общественной активности человека.
Тренировка спортсмена – это прежде всего воспитание, образование и обучение и лишь потом – развитие физических качеств, спортивный результат, место в соревнованиях и т. п. Нужно, чтобы поставленная цель стала средством его самовыражения. Совершенствование психомоторики – цель, доступная каждому.
Идеал – образец, цель, мечта – относится к движениям, действиям и к тренировке в целом. В то же время идеал выполняет функции побуждений, программы действий, норм и критериев оценки качества того, что делает спортсмен. И не только в тренировке, но и в жизни. Поэтому идеал является одним из главных условий совершенствования мышления спортсмена, деятельной стороны разума и морального чувства.
Нравственные качества личности спортсмена – результат знания и практического использования форм общественного сознания в жизни и деятельности человека. Эти качества в деятельности проявляются, в ней же они формируются, укрепляются и совершенствуются. Моральный долг, норма, ответственность, совесть – различные виды должествования человека перед обществом и одновременно требования к нравственному сознанию и деятельности личности.
Формирование коммунистической морали как совокупности нравственных норм и жизненных принципов, исходящих из идеалов коммунистического общества, – важнейшая цель тренировки спортсмена. Коммунистическая мораль включает в себя в качестве составных частей: мораль коллективистскую, мораль гуманистическую и мораль активную, деятельную, которые побуждают человека к трудовым и творческим свершениям, подлинно человеческим отношениям между людьми.
Эстетический идеал предполагает решение в тренировке задач, направленных на достижение гармоничного единства сознания и деятельности, природных возможностей спортсмена и способов тренировки, личности и общества. Единство этих взаимодействий и взаимосодействий выражается в развитии творческих способностей и выступает в роли самоцели тренировки. Наличие высокоразвитого эстетического вкуса и тонкости эстетических чувств характеризуют полноту развития сознания личности и меру ее творческой активности. Эстетические чувства в спорте – не только бескорыстное наслаждение движениями, остросюжетностью спортивной борьбы, они являются также проводниками мысли и действия в мир целесообразности. Но это бывает лишь в тех случаях, когда деятельность строится по законам красоты, а значит, и целесообразности.
В настоящее время разрабатывается представление об идеале тренировки, который может определить способ мышления и двигательной активности человека в спорте на основании образа совершенства. Однако сейчас о нем можно говорить разве что в самой общей форме. Только тот идеал действительный, который отвечает объективным законам движений, действий и развития человеческих способностей в деятельности, отвечает потребностям общества в гармоничном развитии общественно активной личности. Исходя из этого, для реализации идеала необходимо определить научно обоснованные средства деятельности, которые бы активизировали психику, сознание и деятельность на достижение в каждом занятии направленных, закономерных и необратимых изменений, то есть на получение устойчивых процессов развития.
Между исходным состоянием спортсмена и целью, которую он желает достичь, пролегает, как правило, длинный путь. Каково же содержание каждого шага этого пути, приближающего к цели? Упражнения, приобретение навыков, обучение... Другими словами, необходимо научиться употреблять силу и способности со знанием дела, осознать, что тренировка – творческий процесс.
Осмысленно целесообразное упражнение – это не только повторение и закрепление первоначально произведенного действия (неуклюжие, несовершенные движения, которые выполняет новичок, закреплялись бы навсегда), но и планомерное построение движений. Действие человека в упражнении всегда направлено на получение определенного продукта, но одно и то же действие может преследовать множество целей, поэтому предполагается и множество достигаемых продуктов.
Следует обратить внимание еще на одну сторону упражнения в действиях спортсмена. В условиях соревнований действие бывает максимальным. Посредством действия спортсмен выражает свои возможности. В тренировке действие еще и средство развития системы способностей. А упражнение в действии – процесс, направленный на совершенствование механизмов регуляции движений. Следовательно, мотивация действия в каждом конкретном случае будет различной, отличаются и способы регуляции движений.
В связи с этим мы остановимся на выяснении отношений мотива, цели и упражнения в действии. Всякое упражнение имеет мотив, из которого оно исходит. Мотив и цель связаны между собою, однако они не совпадают. Цель есть то, на что направлено действие. Но ее- достижение может осуществляться с привлечением различных мотивов: действие, выполненное на основе осознанного долга, становится поступком; действие, выполненное для формирования навыка, развития воли, внимания, силы и т. п., становится упражнением. Необходимо различать цель действия и мотив действующего человека, цель тренировки в целом. Цель тренировки реализуется достижением целей действия, не выходящих за его пределы, тем, что человек может сделать действием для совершенствования самого себя. Например, реализация мотива совершенствования механизмов движений происходит именно в процессе выполнения действия. Этот мотив часто не осознается при выполнении действия, хотя и. находит выражение как побочный, случайный эффект в качестве действия, в его технике, в способностях.
Множество мотивов, их система определяются тем, что человеческое тело имеет огромные неиспользованные возможности в отношении построения движений; одно и то же двигательное действие может быть реализовано различными системами движений. Поэтому рассматривать его как монотонный механизм с раз и навсегда фиксированной структурой – значит допускать грубую ошибку и задавать мотивам тренировки ложное направление.
Двигательное действие – это множество механизмов, их набор, комплекс. В зависимости от мотивов действия механизмы сменяют друг друга, чтобы обеспечить успешное достижение цели. С этой точки зрения и рассмотрим основные мотивы действия.
Психическое отражение движений, их проектирование и порождение действия – мотивы тренировки. В соответствии с ними подбирается система упражнений для развития психических функций. В каждом отдельно взятом двигательном действии спортсмен может упражняться одновременно или поочередно в развитии трех способностей. Решая познавательные задачи, он строит образы предстоящего действия. Решая задачи проектирования движений, определяет технологию действия. И наконец, решает задачи воплощения образа движений в их материальную конструкцию. Причем для каждого из этих процессов необходимы особого рода способности, которые сами по себе не приходят.
Помимо психического отражения в действии разворачиваются -процессы творчества, совершается выбор оптимальных вариантов решения двигательной задачи. Выбор может осуществляться планомерно, на основе знаний, и интуитивно. Среди множества 'систем движений интуиция, или обобщающая сила чувствительного опыта, находит формы, которые при минимальных затратах энергии приводят к высокой результативности действия. Чувство гармонии движений, их пластичность, мягкость и устойчивость свидетельствуют о том, что найдена целесообразная форма движений, творчески освоены двигательные возможности.
Выполняя действие, спортсмен не только реализует физические силы, но и выражает достижения своего мышления, результаты творчества, то есть то, что постиг в себе силой своего разума. В этом и состоит мотивация умственного процесса осмысливания формы и структур действия.
Нельзя построить проект движений без знания законов их функционирования. Без этих знаний трудно познать себя, понять и осмыслить свои движения и тем более научиться с высокой точностью воплощать образ-проект в материале движений (образ-проект движений – это результат «репетиции» своих будущих движений). Когда смысловой образ создан, то каждый новый, только что возникший элемент движений запрограммирован смыслом и узнается. Если же смысловой образ отсутствует, то всякое новое и совершенное отвергается. Спортсмен рассматривает его как ошибку в исполнении действия, его недостаток. Действовать – значит быть в движении телом и мыслью, совершать что-либо, употреблять усилия в деле. Действовать – значит работать, трудиться, производить, совершать поступок, проявлять доблесть, мужество, геройство.
Действие спортсмена отвечает этим всем требованиям, но оно в то же время^специфично: это процесс, в котором спортсмен делает себя внешним по отношению к самому себе. Именно в этом и состоит суть формулы «преодолей самого себя». Ведь тот образ, к которому стремится каждый из нас, мы понимаем как нечто внешнее по отношению к нам. Между внешним и нами всегда есть дистанция, и чтобы ее преодолеть, нужны усилия (например, чтобы избавиться от вредных привычек, воспитать в себе настойчивость, подчинить себе непослушные руки и т. п.). А если нет внешнего себя, то и не к чему стремиться. Человек живет в прошлом, в мечтах – там, по крайней мере, можно найти утешения в радости воспоминаний...
Следовательно, в тренировке спортсмен является предметом своего собственного действия, направленного на совершенствование самого себя. А меркой, образцом, эталоном, по которым идет это совершенствование, является представление о себе в будущем.
В процессе выполнения действия не только расходуется энергия и употребляется информация, но идет активная работа по созданию движений, которые предварительно построены в голове спортсмена, осмыслены. И этот проект движений проверяется на практике. По завершению действия спортсмен обогащается опытом решенной задачи. Оставшийся след памяти – наивысшее облако ощущений – содержит материал для будущего движения: в нем сливаются показания прежнего и нового опыта. Есть и опыт других спортсменов, который обогащает проект движений, информационную модель действия.
Это – процесс программирования развития. Его источником, причиной есть работа мысли; величина микроприроста прямо пропорциональна качеству и продуктивности мышления.
Процесс создания начинается после завершения действия. Это процесс саморазвития информации. Добытая в действии, она «переводится» в долговременную память, и там завершается реконструкция прошлого, программы регуляции движений. Эта работа памяти идет без контроля со стороны сознания и может регулироваться только интервалами между действиями. Хотя перерыв и является отдыхом от мышечной работы, но именно в этом периоде разворачивается самая активная работа интуиции.
Прежде чем описывать процессы расходования, восстановления и накопления энергии в действии, рассмотрим аналоги этих процессов в неживой природе.
Речь пойдет о вторичном открытии секрета изготовления булатной стали. В глубине веков он был утерян, но остались клинки, изготовленные этим способом. Часть открытия секрета принадлежит русскому ученому – металлургу Д. К. Чернову.
Как известно, при нагреве сталь принимает последовательно все цвета каления – от темно-красного до ослепительного белого. При остывании – медленном охлаждении на воздухе болванка теряет цвета каления в обратном порядке. Д. К. Чернов заметил особенность охлаждающейся стали: темнеющая масса металла в какой-то момент вспыхивала, становилась ярче, а затем процесс продолжался по убывающей. Самые опытные кузнецы не могли объяснить это загадочное явление, да и наблюдали они его очень редко – еще задолго до этого состояния сталь окунали в воду для закалки.
Д. К. Чернов понял, что внезапные вспышки соответствуют какому-то преобразованию, происходящему внутри остывающего металла. Пройдя эту критическую точку – точку «А», сталь не поддавалась закалке, оставалась мягкой. Продолжая изучать процесс, ученый нашел едва заметные отличия в состоянии металла. Переход от одного состояния к другому виден только в своеобразных оттенках цвета. Сталь при охлаждении имеет красную, как бы маслянистую, блестящую поверхность. Затем она сохраняет красный цвет, но тускнеет, утрачивает блеск, становится матовой. Переход от маслянистости к матовости составляет точку «В». Причем при переходе через эту точку температура стали не меняется.
Так был открыт секрет булатной стали. Кузнецы освоили законы состояний металла, критические точки самых благоприятных температур для закалки.
Поэтому задача науки – найти то, что дозволено природой, что может и что должно происходить, а то, что не может происходить, запрещено природой человеческого рр- ганизма, то действует ему во вред, разрушает его. Отсюда принципиальная возможность всего остального, предел осуществимого.
Условия принципиальной осуществимости разрешают, кроме известных, существующих процессов, возможность других процессов, состояний и явлений, и в том числе новых, искусственных, которые непосредственно не существуют, но которые отнюдь не запрещены законами природы, но мы о них ничего не знаем.
Следовательно, каждая сегодня существующая система тренировки есть не что иное как одна из возможностей в ряду множества принципиально осуществимых. Но есть в этом множестве и предельные, которые граничат со сферой влияния запретов. До этой границы все практически дозволено и осуществимо. Мы пока не говорим об эффективности той или иной системы тренировки. Но вполне понятно, что каждая система тренировки из этого семейства различна по эффективности развития способностей спортсмена.
Сегодняшняя психологическая наука в основном анали- тична, но она осознает свою ограниченность, старается ее преодолеть; перед тем как строить технологию какого-либо процесса, она обыгрывает на моделях различные варианты возможного, пока не найдет оптимальный. Психология спорта не имеет такой возможности, потому что она наука молодая и лишь, совсем недавно перешла от описания к начальным шагам анализа. Идя за нею след в след, спортивная тренировка рискует раствориться в мелочах, а значит, незаметно пересечь границу дозволенного. Где же выход? Одной тенденции противопоставить другую – целостность. Вернуться к возможностям мыслящего человеческого тела, к живому движению – к личности спортсмена, пониманию, что в ней все взаимосвязано и гармонично. И первым шагом на этом пути будет обозначение границ дозволенного.
Границы дозволенного существуют. И в этом никто не сомневается. Чтобы получить сталь высокой твердости и пластичности, кузнецу нужно действовать в рамках дозволенных для этой цели температур – от критической точки «А» до точки «В». Выход за пределы этих температур не приводит к эффективной работе – кузнец гонит брак... Изменить законы природы нельзя. Использовать их для своих целей человек обязан, если хочет оптимально работать.
Пользуясь описанной аналогией, постараемся объяснить психологическую сторону тренировки.
Речь пойдет именно о психической напряженности (а не об интенсивности, объеме, количестве упражнений разного рода и т. п.) в тренировочном занятии. Рассмотрим сдвиги в состоянии организма, к которым она приводит, а также с какой скоростью эта психическая напряженность снижается после того, как упражнение закончено.
Результатами исследований многих поколений физиологов установлено, что оптимальная (самая продуктивная из всех возможных) мышечная работа соответствует оптимальной частоте пульса, равной 170–180 в 1 мин. Найдена и другая закономерность: по мере роста интенсивности мышечной работы частота пульса и работоспособность человека увеличивается линейно, до критической точкит По традиции назовем ее точкой «А» или оптимумом психической напряженности мышечной работы.
Еще несколько дополнений. Мышечная работа, эквивалентная напряженности в точке «А», в полной мере обеспечивает энергетические потребности организма. Дальнейшее увеличение частоты сердечных сокращений резко снижает интенсивность мышечной работы, то есть напряженность увеличивается, а интенсивность снижается. Парадоксальное явление? Еще бы.
Это состояние, при котором закон деятельности человеческого тела нарушен. Прежде всего – волевыми усилиями и неблагоприятными внешними условиями: высокая температура, влажность, загрязненность воздуха, высокогорье и т. п. Одновременно со снижением интенсивности работы резко снижаются и показатели работы сердца: снижается ударный и минутный объем сердца, повышается потребление кислорода. Ко всему этому добавим еще одно: уменьшение ударного объема сердца при повышении частоты пульса ведет к снижению работоспособности.
А чему же соответствует в психической напряженности другая граница, нижняя точка «В»? Большинство специалистов считают, что уровень пульса, равный 120 в 1 мин,– самое благоприятное состояние для развития выносливости.
Но не в этом суть дела. Нас в данном случае интересует другое. Где же находится точка «В», в пределах которой, по аналогии с закалкой стали, разворачиваются загадочные процессы, обеспечивающие оптимальную готовность к очередному действию в занятии?
В чем же следует упражняться спортсмену в тренировочном занятии? Мы частично выяснили этот вопрос – в развитии способностей.
Способностей, которые развиваются в действии, множество; все зависит от того, какие мы перед спортсменом ставим задачи (а решая задачи, мы достигаем цели).
Рассмотрим три способности: первая – способность расходовать энергию, вторая – способность ее восстанавливать и третья – способность накоплять энергию с избытком, то есть приводить организм в состояние сверхвосстановления, получать дополнительную прибавочную энергию.
Энергия – это способность материи двигаться и совершать механическую работу, то есть изменять нечто. Все приобретают энергию и все ее расходуют. Энергию, запасенную впрок, называют энергопотенциалом.
Источником нашего энергопотенциала является окружающий мир во всех его проявлениях. Любая форма материи содержит в себе энергопотенциал, и лишь от нас самих зависит, в какой мере мы сможем им воспользоваться.
Основной источник энергопотенциала – продукты питания. Однако излишний вес – это не запас энергопотенциала. Это балласт. Причем более тяжкий, чем выражающие его килограммы: чтобы избавиться от балласта, сжечь его, требуется энергии несравненно больше, чем ее содержится в накоплениях.
Другой источник – солнечная лучистая энергия (фотосинтез, синтез витамина D и т.п.). Голубизна неба, зелень леса, свежесть ветерка – все это упорядочивает наши внутренние системы, рационально перераспределяет энергию – и возникает прилив сил. Вода осуществляет терморегуляцию: душ Шарко успокаивает, холодная вода возбуждает, гидромассаж оказывает тренирующее воздействие. А как богат энергетическими возможностями воздух! Знаменитый озон сосновых боров врачует раны. Ионизация горного воздуха причастна к долголетию. Индийские йоги, правильно дыша, извлекают из воздуха особую энергетическую субстанцию, так называемую прану; ученые зафиксировали ее приток в организм, хотя пока что не в силах объяснить сущность процесса.
Читая хорошую книгу, наслаждаясь произведением живописи, вживаясь в игру актера, сопереживая спортсмену, мы воспринимаем энергопотенциал, заражаясь их действиями. В одном случае – через информацию (книга, картина), в другом – напрямую (актер, спортсмен).
Классных спортсменов отличает такая закономерность: чем выше уровень соревнования, тем лучше они выступают. Почему? Оказывается, они способны эмоциональную информацию окружающей среды (стадиона, спортзала, бассейна) использовать для, упорядочения и концентрации своего энергопотенциала, использования его в действии. Валерий Брумель, приехав на Олимпиаду в Токио, был, как говорят спортсмены, «в разобранном состоянии». Все попытки собраться, найти свое движение ни к чему не приводили. Но стоило ему очутиться в раскаленной атмосфере олимпийского стадиона, войти в сектор для прыжков, увидеть своих соперников, каждый из которых был уверен в победе над доселе непобедимым Брумелем, стоило ему ощутить себя в фокусе впившихся в него сотен тысяч глаз – как он преобразился, его эмоции и нравственные чувства извлекли запасную энергию, упорядочили и наполнили движения – он взлетел и победил.
Не менее энергоемка и социальная информация. Понимание значимости, ценности своей деятельности удесятеряет силы. Для тех, кто умеет пользоваться энергетикой этой информации, невозможного не существует.
Мы берем энергопотенциал из окружающего мира, чтобы воздействовать на него, то есть, чтобы выразить себя. Помните, журчание ручейка, которое так любил слушать Иммануил Кант, стимулировало течение его философской мысли. Звуки марша делают шаг упругим и четким, а фигуру человека – подтянутой и стройной. Знания добываются не столько для того, чтобы удовлетворить праздное любопытство, сколько для того, чтобы обогатить память людей зарядом для будущих действий...
У выделенных нами трех способностей есть примечательные особенности и коренные отличия. Способность расходовать энергию – это привилегия планирования сознательного действия, точного нормирования и местоприложе- ния волевого действия. Когда нужно достичь желаемого, мы его достигаем волевым умением, усилием. Вторая и третья способности регулируются в тренировке без прямого участия нашего сознания. На эти механизмы можем влиять косвенно. Значит, они тоже подвластны нам через условия (помните, условие – один из компонентов необходимости). Эти процессы саморегуляции подобны эху, но эхо повторяется с затуханием силы отраженного звука, а процессы саморегуляции при определенных обстоятельствах еще и усиливаются.
Если говорить о способности расходовать энергию действием, то здесь следует учитывать точку «А», или состояние оптимальной работоспособности. Ниже этого уровня – механизм расходования энергии работает не в полную силу, может быть, даже на холостых оборотах. А раз он работает не на полную мощность, то так же он и развивается. Работа выше оптимума является непосильной – механизм перегревается, дезорганизуется, это приносит вред организму.
А теперь вам предлагается определить уровень развития трех своих способностей, то есть установить для себя величину работы, которая соответствует «точке А». Если вы не занимаетесь спортом, к этому испытанию следует приступить только после медицинского осмотра и допуска к тренировке. Лица, занимающиеся в секции, могут провести испытание под руководством тренера.
Не пугайтесь: испытание не доставит вам неприятностей. Действие, в котором мы предлагаем упражняться, очень простое. Это – бег – самый универсальный способ жизнедеятельности человека. Причем для испытания способностей нет необходимости бежать всю дистанцию, на которой собираетесь установить на соревнованиях свой личный рекорд. Достаточно пробежать только треть расстояния.
С какой скоростью бежать? Разумеется, со скоростью планируемого результата. Если будете бежать со скоростью выше или ниже планируемой, то у вас под эту скорость сформируется двигательный навык. А он, как известно, функциональный орган человеческой психики и сознания, и с его помощью может решаться только одна двигательная задача.
Вы с этим можете не согласиться, если разделяете мнение ό том, что навык можно использовать на различных скоростях бега (или иного действия) и он останется самим собою. Чтобы убедить вас в ошибочности такого мнения, предлагаем провести эксперимент на навыке письма.
Перепишите два предыдущих образца текста трижды: первый раз – своим обычным по размеру почерком, второй – вдвое увеличив размер букв и третий – вдвое уменьшив их величину. Каждый раз засекайте время переписывания. Оно покажет значение привычного движения, навыка в скорости письма: стоит только изменить в автоматизированном навыке хотя бы один элемент и он тут же превращается в действие. Вместо работы памяти включается мышление: мысль останавливает движение, чтобы проложить ему новую траекторию и дополнительно контролировать, насколько соответствует текущее движение предваряющему его намерению. В навыке все значительно проще (и быстрее), он – опыт решенных задач и в нем движения текут по заранее известным траекториям, как движется поезд по железнодорожным путям: машинисту остается только управлять скоростью поезда по точному графику.
Итак, скорость бега выбирается на уровне планируемого результата на ближайшие ответственные соревнования. Она называется «крейсерской» скоростью, или скоростью рекордного бега. Бег на этой скорости позволяет совершенствовать механизм психической регуляции движений применительно к условиям будущего действия.
Освоение регуляции движений на «крейсерской» скорости предполагает осмысливание метрических величин бега: темпа, ритма, раскладки сил и особенности кинетической мелодии движений, присущей только бегу с рекордной скоростью на данной дистанции. Стоит слегка изменить хотя бы одно из свойств кинетической мелодии движений, как тут же начинаются длительные процессы перестройки образа движений и их регуляции в целостность.
Темп движений – это количество движений (в случае бега – шагов) в единицу времени. Для каждого вида человеческих движений существует оптимальный темп, и выход за его пределы оказывает разрушающие влияния на регуляцию движений, естественность темпа и его варьирование для устранения нежелательных психических состояний. Одно из них – психическое насыщение от избытка информации, а второе – от монотонности повторения одного и того же восприятия. Умение их преодолевать – критерий мастерства спортсмена. Темп характеризуется быстротой следования одних циклов движений за другими и оценивается по их количеству в единице времени. Различают равномерный темп, когда время циклов и их количество остается постоянным, и неравномерный – на одни циклы затрачивается меньше времени, чем на другие, хотя количество циклов остается прежним.
Для повышения эффективности движений особое значение имеет точная оценка темпа по показаниям чувства темпа. Поскольку более или менее длительные промежутки времени трудно воспринимать, то темп движений оценивается по «насыщенности» движений, их количестве в одном цикле. Например, в спринтерском беге, в его двойном шаге, от момента снятия ноги до постановки ее снова на опору ускорение, а значит и показатели усилий изменяются около двадцати раз. «Растянутость» элементов движений во времени оценивается как медленный темп, а большая плотность воспринимается как проявление быстроты.
Поскольку движения и действия человека являются целостными явлениями, то они должны быть с первых шагов организованными в пространстве и времени в определенном порядке. Как и для всякого организованного явления, для бега характерна периодичность шагов. Она играет важную
роль в восприятии движений. Сила движений, их ритм и временные структуры исходят из существа периодичности. Зная эту периодичность, легко ими управлять. Движения бега периодичны, они повторяются сами по себе через определенные промежутки времени, через определенные расстояния – длину шагов.
Достаточно запомнить порядок следования элементов движения в пределах периода, чтобы открылась возможность предвидеть его протекание в каждом очередном шаге, опережать движение мыслью. Эти явления в психологии носят название экстраполяции.
Темп движений тесно связан с темпераментом спортсмена и зависит от скорости протекания психических и психомоторных функций в деятельности. Это особенно касается способности переходить от одного темпа к другому,– от медленного к быстрому и наоборот. Одни спортсмены эти переходы осуществляют плавно, наращивая или замедляя темп, для других смена темпов равносильна срыву движений: они осуществляют эту смену рывками, толчками. Чувствительность (в том числе и мышечной системы) как сторона темперамента имеет исключительное значение в регулировании темпа движений. Эти индивидуальные особенности темперамента следует учитывать при формировании темпа действия.
Способность расходовать энергию в беге с «крейсерской» скоростью определяет длину отрезка дистанции. Критерием допустимой длины отрезка будет состояние в «точке А» ( в психологии это состояние называют оптимумом деятельного состояния).
Когда будет определена длина отрезка дистанции, у вас возникнет вопрос: а какое количество отрезков дистанции необходимо пробежать, чтобы получить тренировочный эффект в занятии, то есть, чтобы действие стало микроэтапом развития?
Ответ на этот вопрос затрагивает уже иную сторону способностей. Речь должна идти о способности восстановления энергии и способности ее накопления – об интервале времени отдыха между пробежками. Мы уже упоминали о «точке В» как о состоянии, наиболее благоприятном для активизации способности восстанавливать энергию. Относительно количественных показателей этого состояния существует много мнений, однако мы не будем на них останавливаться– это интересно только специалистам. Приведем лишь результаты наших исследований, чтобы вы наглядно представили схему испытания. Испытуемые – опытные бегуны на длинные дистанции – выполняли тест: 5 раз по 1000 м. Скорость бега стандартная – 3 мин. Время отдыха определялось, исходя из способности восстановления частоты сердечных сокращений – до 120 в 1 мин. после чего давался очередной старт бегу. Все испытуемые после завершения каждого отрезка были в состоянии «точки А». Эта нагрузка, по теперешним меркам небольшая, приводила бегунов к достаточно большой усталости. Об этом свидетельствует время прихода состояния бегуна в «точку В», то есть скорость восстановления расходованной энергии до исходных величин. Продолжительность восстановления состояния до «точки В» от пробежки к пробежке возрастала: от 2–3 мин в первой до 10–12 мин в четвертой и пятой. Пятеро испытуемых были настолько утомлены, что отказались от последней пробежки.
В данном эксперименте (его вам проводить не надо на себе) стандартными оставались процессы и способность расходования энергии, испытуемые достаточно точно выдерживали заданную скорость – ошибка составляла только (1,2±0,41) с. Процессы восстановления замедлялись, а способности накопления энергии в промежутках отдыха не включались в работу.
Результаты эксперимента позволяют сделать вывод: мышечная работа, выполняемая в состоянии критической «точки А», развивает способность в расходовании энергии» В этом состоянии во всех пробежках, кроме последней, нарушения гармонии органов и систем организма не наблюдались, механизм расходования энергии работал в оптимальном режиме. Второй механизм – механизм восстановления расходованной энергии – работал в форсированном режиме, перенапрягался. Об этом свидетельствовали увеличение времени прихода организма в состояние «точки В» и особенно отказ от продолжения тренировки вследствие утомления. Третий механизм – механизм накопления энергии – вовсе не включался в активность, а значит и не развивался – для этого не было условий.
Что же выходит? Первая способность – развивалась, вторая – разрушалась, а третья – вообще не могла проявиться? Да, именно так.
Напряженность в зоне критической «точки В»–120 ударов сердца в 1 мин – и соответственное психическое состояние не могут своевременно обеспечивать процессы восстановления и готовности к очередному действию. А ведь необходимо еще развивать процесс накопления энергии, запасания ее впрок, так сказать, на черный день, на тот случай, когда организму нужно будет перенести напряжение большей силы, чем предыдущее.
Субъективные оценки состояния готовности к очередному действию, как показали результаты исследований спортсменов высокой квалификации, находятся в большом диапазоне психической напряженности этого состояния. Спортсмены считают себя готовыми к действию при различной частоте пульса – от 120 до 102 в 1 мин. Если частота пульса выше этих показателей, им кажется, что еще не пришло время готовности, а если ниже, то отмечается утрата готовности: «остывание», «снижение рабочего тонуса», «снижение необходимого возбуждения» и т. п. Именно это состояние бывает при пульсе 102 в 1 мин. Повышенный эмоциональный фон вносит свои отрицательные коррективы, и состояние готовности смещается в сторону более высокой психической напряженности оперативного покоя; механизмы восстановления не успевают срабатывать и тренировочный эффект утрачивается.
Поэтому мы, следуя аналогии механизма закалки стали и руководствуясь знаниями потенциальной способности человеческого тела накапливать избыточную энергию сразу же после окончания ее расходования, в качестве критической «точки В» определили частоту сердечных сокращений в зоне 102±6 в 1 мин. Другими словами, мы увеличили продолжительность отдыха, восстановления энергии, дали возможность этому механизму (и способности) проявить активность в оптимальном режиме.
Приведем результаты второго эксперимента (его мы рекомендуем провести над собою и вам). Испытуемые были те же. Дистанция – прежняя. Скорость бега – 3 мин. Количество пробеганий дистанции такое же, как и в первом эксперименте. Лишь одна величина была переменной – скорость восстановления энергии.
Результаты оказались неожиданными: от пробежки к пробежке скорость восстановления увеличивалась, организму спортсменов требовалось все меньше и меньше времени, чтобы прийти в «точку В». Если в первой пробежке испытуемым для восстановления понадобилось около 10 мин отдыха, то после пятой пробежки это время сократилось почти в два раза и составило в среднем 5 мин 30 с. Никто не отказывался продолжать тренировку: все были в хорошем настроении и желали продолжать пробежки. Шесть испытуемых продолжали эксперимент, они выполнили по восемь пробежек. Причем скорость восстановления энергии продолжала увеличиваться. В последней пробежке восстановление осуществлялось с самой большой скоростью – в пределах 2 мин 30 с. И это в конце занятия!
В конце тренировочного занятия по существующей методике результат вследствие утомления должен быть значительно ниже начального.
У наших испытуемых (и у вас тоже) было наоборот. Можно объяснить сущность этого явления: хотя общий энергетический потенциал намного снизился, все же его было достаточно для того, чтобы выполнить эффективное действие. Возможно, и система движений бега стала работать с меньшим закрепощением: усталостью отсечены паразитические силы, создаваемые самим спортсменом. Движения стали естественными, выполнялись так, как этого требует природа мыслящего тела.
Не очень часто, но все же можно наблюдать, как метатели и прыгуны свои лучшие результаты показывают в конце тренировки. Вот один пример: ранней весной, сразу же после занятия с большой тренировочной нагрузкой Юрию Седых – двукратному чемпиону Олимпийских игр – предложили выступить в соревновании, неожиданном для него. Три броска – все три за уровень достижения прошлого года. И это в конце подготовительного периода, в конце тренировочного занятия!
У наших испытуемых при новых естественных условиях отдыха включался в работу механизм накопления энергии. В предыдущем эксперименте он не функционировал, поскольку действие начиналось раньше, чем организм приходил в состояние оптимальной готовности, к критической «точке В» – 102±6 ударов сердца в 1 мин. Поэтому третья – главнейшая – способность к накоплению энергии практически не могла развиваться. Во втором эксперименте она стала целью занятия и в конце его был получен прирост скорости восстановления энергии.
Интересно, что за последние 40 лет объем тренировки спринтеров возрос более чем на 400 %, а результаты не превысили 3 %. В то же время тяжелоатлеты и метатели молота при таком же росте нагрузки повысили свои результаты на 25–35 %. Напрашивается вывод: из поколения в поколение спринтеры тренировались так, что не соблюдался принцип минимального прироста способности к накоплению энергии между пробежками в занятии. А у метателей молота продолжительность отдыха вынужденная, ведь им снаряды никто не подносит.
Закономерен вопрос: как это может быть, что работоспособность не снижается, скорость восстановления увеличивается, а ведь общий энергопотенциал снижается? Да, снижается. Но бегуны от этого не становятся слабее. Например, спринтер, пробежавший стометровку за 10,2 с, по последним данным науки, расходует 209 кДж (50 ккал) – энергия, которую дает одно яблоко среднего размера. Часовая прогулка забирает в шесть раз больше энергии – 1256 кДж (300 ккал).
Бегуны устали? Да. Но их психические состояния были разными в первом и втором экспериментах: в первом – преимущественная нагрузка ложилась на способность расходовать энергию (значит: терпеть, противостоять усталости и т. п.), во втором – тренировалась природная способность к восстановлению расходованной энергии. Там мышечная работа привела к утомлению бегунов, а здесь – скорость возмещения израсходованного увеличилась, бегуны выполнили почти в два раза большую мышечную работу без каких-либо признаков утомления и в ходе тренировочного занятия совершенствовали регуляцию движений.
Третий эксперимент был более длительным (вы можете его провести над собою по нашей схеме). В течение 10 тренировочных занятий по описанной выше программе испытуемые упражнялись в развитии способности восстановления (вторая способность) и накопления энергии (третья способность) в период отдыха между пробежками на ту же дистанцию. В начале эксперимента интервал естественного отдыха при пробегании стандартного отрезка дистанции со стандартной скоростью был равен (10±2) мин, а после окончания эксперимента он сократился до (4±1) мин. Аналогичные изменения произошли и в психической напряженности состояния оперативного покоя: суммарный пульс после пробегания последнего отрезка дистанции, регистрируемый в течение 5 мин, был равен 624±8,5, а через 10 занятий – 549±3,1. Это говорит о том, что одна и та же стандартная работа требует все меньших и меньших сдвигов в системах регуляции энергообеспечения (рис. 5).
В ходе эксперимента была найдена еще одна критическая точка – «точка С». Это. психическое состояние спортсмена обусловлено тем, что после прихода в состояние «точки В» частота сердечных сокращений некоторое время остается без изменений. Следовательно, в организме идут процессы накопления энергии, энергии избыточной, на черный день, как проявления мудрости тела. А раз это так, то мы вычисляли «точку С» – состояние оптимума готовности к эффективному действию каждого спортсмена – индивидуально: продолжительность этого состояния нашли практическим путем – она равна 2 мин 30 с. А общая продолжительность отдыха составляла время от «точки А» до «точки В» плюс указанная постоянная величина.
На этих закономерностях психической напряженности базируется механизм развития. Его сущность сводится к тому, что каждое тренировочное занятие должно вносить положительное изменение, пусть даже самое минимальное и хотя бы по одному из критериев двигательного действия или тренировки. Состояний перенапряжения и перетренировки можно избежать, если технологию строить на законе минимального действия, который гласит: чтобы получить положительное (наименьшее) изменение, надо затратить наименьшую тренировочную работу из всех возможных объемов. Стоит только увлечься, начать форсировать, применить натаскивание, как тут же за счет роста одних показателей другие снизятся, нарушится внутренняя гармония. Учитывая это, тренер должен задавать в тренировке увлекательный и посильный творческий труд, который обязательно станет любимым и сохранит пока еще не окрепший и не утвердивший себя в деле творческий талант спортсмена.
С закономерностями развития (а действие – микроэтап) тесно связана способность регулировать состояние усталости и утомления. Первичной и самой точной информацией о состояниях усталости и утомления является самочувствие. Подкрепление его объективными показателями психических состояний: нормы, деятельных состояний и состояний оперативного покоя в тренировке, делает ее управляемой и оптимальной. При таких условиях способность психического отражения состояний будет объективирована и спортсмен сможет ее сигнализацию сознанию оценивать и знать о том, что все идет хорошо или только намечается нарушение меры. Хорошо развитое чувство меры удерживает (если к нему очень внимательно прислушиваться) от переутомления. Стоит только спортсмену пренебречь им, как он сразу же оказывается в состоянии синдрома остановки, работы по замкнутому циклу на достигнутом потолке. Но и здесь возможен рост – за счет остатков энергии, потраченной на восстановление разрушений, нанесенных утомлением и переутомлением. Если же работа не выходит за границы усталости, она созидательная; процесс идет все время по восходящей, без остановок и сбоев с ритма роста.
Таким образом, психомоторные способности относятся не только к усвоению двигательного действия, овладению свободными движениями, самим собой в экстремальных ситуациях, но и непосредственно касаются развития систем организма, ответственных за энергообеспечение работы, мышечной работоспособности. Развитие .этих способностей базируется на том, что усталость и утомление являются двойными регуляторами активности спортсмена: с одной стороны, усталость сигнализирует сознанию о нарастании изменений в организме, выводящих его на границу возможного, за которой наступают вредные для организма состояния, а с другой – выполненная работа и вызванные этим изменения являются своеобразным катализатором, усиливающим восстановление растраченного с избытком. Вот эта природная возможность и может быть использована для развития способностей планомерно наращивать энергопотенциал в рамках границ оптимальной напряженности мышечной работы с учетом не количества выполняемой работы, а накопления эффекта от нее.
Проще всего наблюдать мудрость тела на маленьких детях. Очень часто они соскребают со стен мел и жадно его съедают. Их этому никто не учит, скорее всего запрещают. Они не знают, из чего сделаны стены, но если растущему организму недостает минеральных солей, они их добывают самостоятельно – распознают, опираясь на сигналы мудрости тела, где эти минеральные вещества находятся.
По определению Кеннона, человек не лишен «мудрости тела» (он первым ввел в научный обиход это понятие) и в отношении питания: в жаркое время проявляется отвращение к жирному, а в холодное, напротив, жиры употребляются с удовольствием. Детям, только что отнятым от груди (в восемь месяцев), предлагалось 12 блюд. И дети оказались в состоянии сразу выбрать режим, позволяющий им удовлетворительно развиваться. Самые маленькие способны выбирать среди разнообразных продуктов то, что им нравится и обеспечивать себе полное пищевое равновесие.
Если поставить перед годовалым ребенком несколько блюд, он выберет именно ту пищу, в которой содержатся элементы, недостающие его организму. Такой эксперимент проводился в группе детей, где обычно бывает сильное подражание: что делает один, то делают и остальные. Однако каждый ребенок выбирал меню по своему вкусу. И выбор соседей не влиял на его решение.
Мудрость тела, оказывается, сильнее подражания, следования за образцом; боль сигнализирует нам, что какая-то наша клеточка, орган или все тело вышло за пределы дозволенного природой состояния. Нам жарко – мы потеем, нам холодно – мы дрожим и согреваемся теплом, которое выделяют сокращающиеся мышцы.
Жизнь человеческого тела, его рост и развитие оказались в зависимости от двигательной активности. К такому выводу пришли многие ученые. Раньше считали, что все обстоит иначе: движение – зло, расточительство, истощающее жизненную копилку, энергетику, заложенную самой природой.
Мудрость тела именно в том и состоит, что движения, активность (умственная или физическая) –это не только распад органических соединений в нашем организме, но и восстановление. Притом восстановление с большим превышением того, что расходовано. Организм, прогнозируя возможность будущих ситуаций, превосходящих по направленности пережитые, поступает очень мудро – стремится накопить энергии больше, чем израсходовано, приумножает, запасается впрок энергией, готовностью преодолеть все трудности и сохранить себя.
И называют этот замечательный процесс – индукцией избыточного анаболизма. Или иначе: умножение энергетического резерва.
Не вникая в подробности этого механизма мудрости тела, отметим лишь, что избыточный анаболизм у детей существует в двух формах: первая обеспечивает рост организма и требует высоких энергетических затрат; вторая же обеспечивает энергией мышечную работу, которая у детей очень высокая по интенсивности (взрослому не надолго хватит себя, если он постарается повторить все то, что делает дошкольник, ну хотя бы в течение часа).
Значит, у детей и подростков параллельно идут два относительно самостоятельных процесса: возрастное развитие – реализация генотипа и развитие за счет двигательной активности, программирующей усиления физического развития организма. И оба эти процесса идут под контролем мудрости тела.
Вот почему влечение к двигательной активности – одна из сторон функции, сигналов мудрости тела, требующая движений вообще. На первых порах – это активность сама по себе, без предмета желаний.
Неосознаваемые влечения тесно связаны с механизмами возрастного развития. Если же растущий организм включен в гонку со временем, гонку на пределе возможностей детей и подростков, вовлеченных в спорт, то она может бесповоротно утомить механизмы роста. Пока функционируют механизмы возрастного развития организма, он умудряется сохраняться. Но оставшись наедине с высочайшей тренировочной нагрузкой, организм начинает защищаться – отключаются системы (работает мудрость тела): возникает боль в печени, нарушается сердечный ритм, происходит разрыв мышц. Это первые сигналы выхода организма за пределы допустимого.
Мудрость тела работает неравномерно. В определенные особо чувствительные периоды она дает вспышки роста, во время которых через организм прокатываются волны, действие которых избирательно. Это рост тела в длину, период полового созревания, социализация личности и т. д.– мы к этому еще вернемся.
У новичков активность сама по себе чаще всего связана со стремлением заниматься спортом, чтобы быть сильным, стать ловким и выносливым, иметь красивую фигуру или исправить свои физические «недостатки».
Даже спортсмены высокого класса часто находятся во власти неосознаваемых влечений мудрости тела. Но они относятся к другому пласту их деятельности – к познавательному отношению, удовлетворению «исследовательского импульса» в тренировке. Неудовлетворенность достигнутым, потребность найти пути к новому прогрессу – вот основные движущие силы влечений. Еще неосмысленные влечения являются достаточно тонкими индикаторами потенциальных возможностей и способностей. У детей и подростков они предвестники таланта и относиться к ним нужно с большим вниманием.
Влечения часто бывают неосознаваемыми и беспредметными: человек не знает, что хочет, перед ним нет осознанной цели, на которую он должен направить свою активность. Именно в этом и кроется слабость мудрости тела в мотивации тренировки: неудовлетворение влёчений приводит к их исчезновению, исчезают они при полном удовлетворении. Понимание красоты движений, как и формирование эстетического вкуса, базируется на влечении к красоте: тела, движений, действий, поведения – всей жизни. К сожалению, такие понятия, как целостность, гармония, пропорция, симметрия, ритм в пространстве, времени и усилиях в движениях,– выпадают из числа умственных средств совершенствования спортсмена. Они бездействуют до тех пор, пока не станут содержанием его сознания при проектировании движений и действий.
Само собой разумеется, что всякое понятие, и в том числе о красоте, нельзя рассматривать изолированно от мышления, а мышление – от двигательного действия, движения человека. Эстетические понятия имеют предметные эквиваленты, существуют в процессе действования. Когда же они осмыслены, то служат мерками, образцами, эталонами для организации целесообразных движений.
Они называют свойства движений, дают им имена, чтобы спортсмен их различал и мыслил ими. А если эти свойства движений, отраженные в понятиях, не осознаны, то спортсмен не сможет пользоваться опытом других людей и строить свои движения правильно, по законам красоты, а значит и целесообразности. Отражение его движений будет иметь множество белых пятен, и он будет выполнят движения не так, как надо, а как получится, наудачу, которая редко приходит сама по себе. Простое влечение к красоте здесь принесет мало пользы.
Восприятие, не развитое в эстетическом отношении, не способно отзываться на красоту движений, действий и поступков. А ведь целое, гармоническое действие не только вызывает эстетические чувства, оно оказывается экономичным, целесообразным, результативным. Умение зорко засекать малозаметную, но очень важную сторону действия, причину легкости и непринужденности движений часто называют интуицией, способностью руководствоваться в действии чувством гармонии, как проводником в мир целесообразности.
Мы не будем вдаваться в подробности эстетического содержания деятельности спортсмена. Но, чтобы каждый мог испытать на самом себе его созидательную силу, предлагаем провести следующий эксперимент – тест на чувство гармонии.
Возьмите лист чистой бумаги, ручку, часы с секундной стрелкой.
Первое задание – писать нули с максимальной скоростью. При этом должен быть написан каждый нуль отдельно. Продолжительность написания – 1 мин.
Перед выполнением этого задания для разминки напишите одну-две строки каллиграфических нулей на оценку и поставьте ее сами себе или друг другу, если в эксперименте участвует еще кто-то из ваших друзей или знакомых.
После этого приступайте к выполнению задания и как бы со стороны наблюдайте, не вмешиваясь в работу руки, что с ней происходит. Это пригодится для последующего анализа и выводов.
Теперь посмотрим на ваши нули. Пространственные координаты нуля строго определены школьным стандартом. Образ нуля вам давно известен, а регуляция движений руки при его начертании – хорошо автоматизированный навык. Это значит, что освоено умение решать двигательную задачу по геометрическому образу. Каждый может убедиться в этом: нуль можно писать мелко, крупно, левой рукой, карандашом, зажатым в зубах, и даже ногой – и от этого их форма, по сути дела, не меняется.
Но если мы поставим новое условие – писать нули с максимальной скоростью, от хорошо изученного движения мало что остается. Рука выходит из-под контроля образа движения и ведет себя как-то странно, пишет нули необычным способом. Она почему-то отвергает, игнорирует стандартный геометрический образ, протестует против того, что он ей навязывает. И делает это по-своему, так, как ей удобно. Она исправляет, преобразует заученное движение. Образ и движение разрываются.
Пристально вглядимся в написанное. Когда мы пишем нули не торопясь, рука плавно и без особого напряжения делает гармонические колебания с преимущественными направлениями вниз – вверх, то есть по законам каллиграфии. Образ, его геометрия совпадают с движениями. Ведущим в этих условиях является образ нуля с его пространственными координатами. Рука строго следует за ними, подчиняется особенностям написания нулй. Разногласий и тем более противоречий пока нет: есть ведомое – рука и ведущее – образ.
Доминирующие движения руки – сверху – вниз и обратно. Одновременно рука производит колебания влево – вправо. Их амплитуда определена горизонтальными размерами знака. При медленном письме цель достигается минимальными усилиями. Написание же нулей с максимальной скоростью требует иного содержания двигательной задачи, иной регуляции движений. Новые условия требуют новой гармонии движений. Старые движения, давно заученные, оказываются неэффективными. И чем быстрее мы пишем нули, тем больше изменяется их структура: они, вопреки образу-стандарту и нашему желанию, постепенно ложатся на правый бок. Какая-то сила поворачивает их вертикальную ось вправо.
Посудите сами: чтобы писать быстрее, нужно быстрее перемещать руку в горизонтальном положении. А движение заучено преимущественно в вертикальной плоскости. Инерция руки делает свое дело. Она срывает руку с заученных траекторий движения и делает их такими, какие соответствуют скорости движения и возможностям руки.
Следовательно, регулятором движений становится другой фактор – инерция руки. Подчинившись инерции, рука получает свободу движений. Инерция руки из помехи, стопорящей ее ход, превращается в производительную силу.
Теперь пересмотрим написанное. При анализе движений первого ряда нулей видно, что рука находится в «скованном» состоянии и не может освободиться от напряжения: образ ведет движение не туда, где проще, легче и экономичнее, а значит, быстрее. Подчинение образу увеличивает закрепощение, силу тормоза, которые останавливают гармонические колебания руки. Поэтому ритм движений и форма нулей от ряда к ряду изменяются, становится иной и кинетическая мелодия движений.
Все эти процессы «раскрепощения» движений присущи не только почерку. Они наблюдаются и при обучении движениям, и в тренировке спортсменов самой высокой квалификации. Поэтому вершин мастерства достигает тот, кто обладает высокоразвитым чувством гармонии или научен преодолевать навязываемые движения, неестественные их траектории и формы.
Самые большие перспективы имеет тот, кто может не только различать (а это важнейшая сенсорная способность) физические свойства движений, но и строить гармонически пропорциональные системы движений, в которых сочетается гармония человеческого тела с гармонией периодических движений. Самостоятельно достичь такой искусности удается немногим.
Представьте себе, в каком состоянии находятся школьники и студенты, которым приходится исписывать ворохи бумаг. Да еще какие требования: при написании нужно схватить на лету мысль и с не меньшей скоростью запечатлеть ее в конспекте. Эти нагрузки не проходят бесследно – в результате расстройства регуляции движений у многих возникнет так называемый писчий спазм. Аналог в спорте – «забитые» мышцы, которые становятся «слепыми» и «глухими» к отражению движений.
В свое время все писали мягкими гусиными перьями, медленно выводили каждую букву, стремились к красоте – соответствию форм букв принятому стандарту. Изобретение твердого стального пера открыло возможность повысить скорость письма. Новое условие потребовало иного критерия красоты. Широкое внедрение предельно жестких шариковых ручек, требующих немалых усилий, привело к тому, что на бумаге оставался достаточно отчетливый след. Исчезла красота почерка и участились случаи писчего спазма мышц руки. Раньше он встречался лишь у тех лиц, кто по долгу службы должен был много и быстро писать, притом писать в соответствии с заданным каллиграфией стандартом. Теперь больше всего страдают ученики вторых-третьих классов: они не могут одновременно писать и красиво, и быстро, и разборчиво. Это несовместимые задачи. Поэтому у них получается то же, что и у вас при выполнении первого задания.
Однако в этом нарушении почерка нет ничего фатального. Просто нужно изменить понятие о красоте. Проведите над собой следующий эксперимент – второе . наше задание – и убедитесь, что все зависит от знания природных возможностей руки, пишущей нули.
Второе задание предлагает писать нули с максимальной скоростью, но при условии, что они должны быть подобны тем, которые вы писали в конце выполнения первого задания. По форме они напоминают лежащие «на боку» элипсы, величина – 45–30 градусов. Только при этих условиях графический образ движений, представленный в сознании, совпадает с оптимальной траекторией движений руки. Такое положение нуля – стандарт красоты, скорости и разборчивости почерка. Гармония образа здесь соответствует гармонии движений, отсутствует тот клин, который мы сами забиваем в зазор между образом и движением, нет тех факторов, которые стоят на пути руки и делают «подножки» движениям на полном их разгоне.
Анализ выполнения второго задания практически покат жет, какова роль знания об оптимальном движении руки и степень соответствия им построенного образа. А ведь это одна из основных целей тренировки. Она достигается только, в том случае, когда наперед учтены природные возможности человека и механизмы регуляции движений психическим отражением. Чтобы убедиться в эффективности движений, сравните количество написанных нулей при выполнении первого и второго заданий. Разница в количестве и качестве нулей покажет тренирующий эффект достоверного знания, его созидательную силу.
Во втором задании, когда идеал движений был осмыслен, цель была уяснена и мысль нашла способ ее осуществления, эффективность движений увеличилась. Однако идеал существует не иначе как в воображении. Но, существуя в воображении, идеал обладает практической силой, служит условием успешной деятельности, образцом, в соответствии с которым регулируется эта деятельность. Без идеала нельзя представить и путь, и способ получения продукта действия. Именно представление об идеале подсказало способ решения этой двигательной задачи.
А как объяснить, что вы, самостоятельно выполняя первое задание, нашли более эффективный способ действия, но не осознали его? Что вело к нему? Ведь у вас не было представления об идеале?
Выполняя первое задание, вы включились в творческий процесс и создали новый предмет – форму и положение нуля. В современной психологии механизмами этого процесса считают творческую интуицию и творческое воображение. Интуиция – форма познания, в результате которого сознание человека неожиданно «озаряется», «вдруг», неосознанно и без размышления, в готовом виде он получает искомый результат. И затем, только подвергая этот результат логическому анализу, человек доискивается до его сути. Творческое воображение – своеобразный котел, вываривающий из ощущений, восприятий, понятий о предмете действия новый его образ. Учитывая, что порой бывает воображение иллюзорным, оно обязательно должно пройти проверку действием.
И все же, что вело творческий процесс? До этого у вас отсутствовало понятие об оптимальной форме движений – материал для воображения и образ произведенных вами движений. Но, как это ни парадоксально, новые движения реально существовали, вы как-то пришли к оптимальной форме движений и в то же время не осознали ее и не сформулировали у себя понятий о ней. Значит, существует еще один – третий механизм творчества в двигательной активности.
Этим механизмом творчества есть само действие – процесс решения двигательной задачи, в котором его отражение – эстетическое чувство – является проводником к гармоничным и, следовательно, свободным, экономичным и более производительным движениям. Эстетическое чувство подсказало траекторию движений с наименьшим сопротивлением и рука, повинуясь ему, попала в естественный ритм гармонических колебаний.
Достаточно высокий уровень развития чувства гармонии позволяет спортсмену еще при выполнении первого задания, после написания первых 3 или 5 нулей, найти оптимальную форму и наклон нуля в 30°. Он, опираясь на чувство гармонии, способен самостоятельно находить оптимальное решение самых сложных двигательных задач. Его способность к обучению максимальная, двигательные навыки формируются, как говорят тренеры, с ходу.
Кстати, если у вас нули пишутся так, что вертикальная ось наклонена не вправо, а влево; то можно считать, что вы левша. Не удивляйтесь, это так, хотя вы об этом не знаете: вас еще в детстве научили быть правшой. Если нули пишутся только вертикально, то это значит, что вы владеете равноценной возможностью с одинаковой результативностью использовать обе руки во всех видах движений. То, что вас не научили в детстве и в школе использовать этот дар – вина не ваша.
Лица, проявившие при выполнении первого задания наивысшие психомоторные способности, во втором задании, ес-. тественно, не могут увеличить количество нулей – свою задачу они уже решили оптимальным способом и без подсказки.
Те, кто во втором задании написали нулей на 25–30% больше, чем в первом, имеют большие способности к регуляции движений, во они не могут самостоятельно найти способ решения двигательной задачи. Они успешно ее решают, если получают точную формулировку двигательной задачи, как при выполнении второго задания. Увеличение количества нулей на 15–17% определяется как хорошие способности, на 10% – как удовлетворительные. Тому, кто во втором задании напишет нулей меньше, чем в первом, необходимо улучшать свои эстетические способности, поработать над своим эстетическим вкусом и развить чувство гармонии.
Следует помнить, что недостаточно развитое чувство гармонии нельзя компенсировать ничем, его можно только развивать.
Работать творчески и наслаждаться своим трудом, решать самые сложные проблемы не только просто, но и оригинально, можно лишь в состоянии избытка сил и энергии, то есть в тонусе. Тонус в самом общем понимании – это состояние повышенной жизнедеятельности человека. В таком состоянии он способен длительное время работать умственно и физически без устали и при незначительном расходе энергопотенциала.
Если вы желаете определить свой тонус – уровень активности жизнедеятельности, предлагаем провести над собой эксперимент – выполнить тест «тоническая активность». Читатель может рассматривать его как психологический фокус, как развлечение, которое, однако, поможет ему убедиться в способности своих мышц реагировать на механическую работу и открыть в себе способность, о которой не подозревал.
При вдумчивом отношении к эксперименту можно решить для себя более важные задачи – определить, в каком состоянии вы находитесь: оптимальном, нормальном, в состоянии усталости либо утомления и переутомления. Эти показатели следует использовать для систематического самоконтроля, регулирования и поддержания постоянно высокого жизненного тонуса.
Условия эксперимента: в положении стоя взять в руки гимнастическую палку (можно воспользоваться линейкой, скакалкой, эспандером, полотенцем и т. д.). Руки с палкой опущены вниз и удерживают ее хватом сверху, на ширине плеч. По команде нужно начать растягивать палку в стороны с усилием 90 % от максимального, то есть такого, на которые вы способны. Обязательно засеките время начала действия и удерживайте напряжение в течение 1 мин.
Если кто-то присутствует при эксперименте, пусть он информирует вас через каждые 15 с. о том, сколько времени осталось до конца эксперимента. Испытания на тоническую активность мышц следует проводить с закрытыми глазами. Это поможет лучше сосредоточиться на действии, меньше отвлекаться, что обеспечит «чистоту» эксперимента.
После команды «Стоп!» палку нужно опустить, руки свободно опустить вниз и дать им полную свободу.
Если вы находитесь в состоянии оптимального тонуса, наблюдается следующее: руки на какой-то миг опускаются к бедрам, а затем тоническим напряжением мышц, независимо от желания, воли, поднимаются в стороны – вверх до уровня плечей. Некоторые из вас после выполнения теста могут оказаться в положении «руки вверх». Вы с удивлением и даже восторгом будете наблюдать движение рук, потерявших тяжесть и словно одержимых магической силой, тянущей их в стороны – вверх.
Продолжительность невесомости рук в этом состоянии (его можно назвать состоянием олимпийского чемпиона) не менее 1 мин.
У спортсменов высокой квалификации, олимпийских чемпионов в период наилучшей «спортивной формы» продолжительность тонической активности рук доходит до 2, 3, 7 и более минут. Причем самая напряженная тренировка не оказывает заметного влияния на эти показатели: часто у этих спортсменов в конце тренировки активность выше, чем перед началом занятия. Следует отметить, что такие высокие показатели тонуса отнюдь не являются монополией спортсменов. Они присущи оптимальному – лучшему из возможных состоянию. Лица, не имеющие активности и не испытывающие невесомости своих рук, находятся в состоянии утомления или близки к нему. Высокий уровень тонуса присущ людям различных профессий и возраста и особенно детям, которые еще не утратили чувства меры в работе (игре) и отдыхе (переключении), хорошо понимают предупредительные сигналы «мудрости тела» и подчиняются им беспрекословно.
Переключение – значит поиск разнообразия, возможность перехода от одного вида деятельности к другому. Если ребенку не создают разнообразия (без которого развитие невозможно), он создает его сам. И никакие запреты не могут его остановить: ведь им движет энергия генотипа, противопоставить которой родителям нечего.
Ребенок – великий труженик. Мы можем только догадываться о той огромной работе, которую ему приходится совершать каждый день. Он заброшен в неведомый мир, и хотя до него этими тропами шли миллиарды людей, он открывает этот мир заново. Каждый ребенок проходит этот путь. Он должен обойти свою планету, узнать ее природу, силы, живущие в ней,– все это он осваивает поначалу чувственно, своим движением. Бесстрашно идет он навстречу этой информации. Она пытается его утомить, она обрушивается на него чудовищным водопадом, информационным взрывом, как теперь говорят,– а он даже не замечает этого: энергия, которую он в себе несет, вероятно, рассчитана на нечто большее. Конечно, и он устает (такие нагрузки!), но выручает подушка – она дает тайм-аут, переваривает великанскую трапезу, упорядочивает еще бурлящий, еще горячий дневной хаос, проявляет и закрепляет отснятые за день километры пленки, отправляя их в глубочайшее хранилище с этикеткой «До востребования».
Вот от чего утро вечера мудренее.
Взрослые мечтают о такой волшебнице-подушке. Ей бы сейчас цены не было. В какой момент мы разучились отдыхать? Почему не спим? Куда уходит это наше гениальное умение? Неужели все оттого, что иссякает энергопотенциал, иссякает настолько, что сил хватает лишь на одно: прожить день до вечера; а жить полноценно сил уже недостает. Или, может быть, дело в том, что со временем мы разучиваемся правильно жить? Ведь не зря же говорят: спал сном праведника, видимо, день был прожит правильно, по-детски. В противном случае мы довольствуемся забытьем – суррогатом нашего в прошлом волшебного сна. Можно предположить, что бессонница – результат недогрузки мозга. Не получая достаточной работы, он начинает ее выдумывать сам – и тут уже не до сна! Правда, есть снотворные препараты. Употреблять их, конечно, проще, чем воспитывать культуру труда и отдыха. Однако следует помнить, что снотворное отсекает человека от чувственного мира, после чего он, изолированный, начинает утрачивать свои функции: какое-то время он еще держится за счет памяти – прошлого опыта, затем и она сдает – человек живет позади текущего мгновения, не успевает за сменой ситуации и все больше отстает.
Величина тонической активности мышц в полной мере отражает и культуру тренировки. С точки зрения традиционных представлений физиологии она первой включилась в исследование человека в деятельности, существует два состояния, к которым приводит спортсмена тренировка: утомление и переутомление. Первое считалось необходимым условием роста результатов, второе подтверждало выход органов и систем организма за пределы дозволенного природного состояния, а мастерство тренера заключается в том, чтобы не дать спортсмену перейти границу дозволенного.
Современная психология различает уже не два, а три состояния: усталость, утомление и переутомление.
Есть все основания в рамках зоны здоровья выделить пять относительно самостоятельных состояний человека: оптимальное, норма, усталость, утомление и переутомление.
Первые два состояния переживаются как состояния уверенности, полноты сил и жизнерадостности, хорошего настроения, сопровождаются устойчивым желанием учиться и работать, наслаждаться деятельностью и приносить своим трудом пользу людям. У спортсменов они постоянно сопряжены с «чувством мышечной радости», испытываемой не только в тренировке, но и в жизни.
Усталость – это субъективное чувство переживания тяжести от выполненной работы. Оно – следствие расходования энергии. Это кратковременное состояние, возникшее в результате только что проделанной работы. Усталость приятна и вызывает положительные эмоции, подъем духа от сознания сделанного. Усталость – обязательное условие существования и развития организма, особенно растущего. Самая грамотная тренировка та, которая не выводит состояния организма за границу усталости. В отличие от последующих состояний усталость быстро и без малейших отрицательных последствий преодолевается организмом, который, как правило, с избытком восстанавливает растраченное.
Субъективному выражению усталости необходимо доверять. Оно – сйгнал, посылаемый «мудростью тела» в сознание о приближении состояния организма к границам дозволенного, нормы рабочего оптимума, за которой начинается дискоординация деятельности органов и систем человеческого тела.
Состояние утомления не имеет ярко выраженных субъективных переживаний, и человек может долгое время находиться в этом состоянии и не догадываться о его существовании. Переутомление же всегда связано с явлениями снижения работоспособности, быстрой усталостью, преждевременным отказом от работы.
Состояние утомления и переутомления – признаки плохо организованного труда и жизни человека. Η. Е. Введенский, еще в прошлом веке писал: «При умелом распределении умственного труда можно не только развить громадную по своей продуктивности работу, но при том сохранить на долгие годы, может быть на всю жизнь, умственную работоспособность и общий тонус своей жизнедеятельности. Устают и изнемогают не только от того, что много работают, а от того, что плохо работают».
Действительно, лица, находящиеся в состоянии оптимума, обычно переживают в процессе описанного выше эксперимента чувство «мышечной радости», эмоциональный подъем, восторг. Это говорит о том, что мышечная система за счет стимуляции работой получила дополнительную энергию, которая была использована следом памяти в реализованном движении.
А как же научиться отличать утомление от переутомления?
С теми лицами, которые имеют высокие показатели по тесту «тоническая активность», все ясно – они в норме. Однако часто случается, что руки «молчат», висят, как плети, или едва заметно подрагивают, оставаясь на месте, придавленные силой тяжести.
Лицам с признаками утомления предлагается выполнить задание, несколько отличающееся от предыдущего.
Длительность «растягивания» палки сокращается до 15 с, но выполняется пять попыток, каждая последующая попытка выполняется через 1 мин отдыха. Критерием оценки в этом случае является уже не его продолжительность, а сила, выражающаяся в амплитуде перемещения рук в стороны, измеряемой в градусах.
Пятикратная мышечная работа через стандартные интервалы отдыха – своеобразная прогностическая модель тренировочного занятия. Как видите, и здесь в основу модели положены строго дозированные величины мышечной работы – 15 с, которая индивидуализируется для каждого спортсмена: он будет проявлять силы столько, сколько сможет. Для отдыха, то есть восстановления затраченной энергии, отводится стандартное время – 60 с. Чем больше у спортсмена возможности восполнить затраченную энергию, тем быстрее он ее восстановит, а в оставшееся время, до начала очередного действия, еще повысит количество энергии за счет сверхвосстановления замечательнейшей способности человеческого тела прогнозировать будущие состояния и быть готовым к тому, чтобы встретить их с запасом прочности.
При оценке состояния тонуса – готовности к тренировочному занятию – следует исходить из того, что каждое выполненное действие не только оставляет после завершения след памяти – последовательный двигательный образ или информационную структуру, являющуюся материалом для мышления, но и создает энергетические предпосылки для повышения активности мышечной системы, восприимчивости ее к реализации двигательной программы в очередном действии.
Как видим, одно действие порождает одновременно минимум два процесса.
Первый – формируется образ движений – информационная структура, отражающая внутреннюю картину процесса, его выполнения в целом.
Второй – за счет усиления последовательного образа происходит самовозрастание энергии, обеспечивающей повышение готовности к очередному действию.
Для регистрации результатов предложенного теста на пятикратную мышечную работу необходимо заготовить на бумаге оси координат: по вертикали откладывать амплитуду перемещения рук от 30 до 180°, а по горизонтали – номер попыток. Точками в осях координат отмечаются достигнутые показатели. Соединив линией эти точки, получите кривую, которая покажет, что у вас – утомление или переутомление. Графики не выбрасывайте, собирайте хотя бы в течение года. Проанализировав их, получите представление о «колебаниях» состояний, которые вы пережили в прошлом, учтите ошибки в режиме работы и отдыха и, надеемся, кое-чему научитесь.
Пятикратное «растягивание» палки (пять раз по 15 с через 1 мин отдыха) следует осуществлять сразу же после выполнения первого задания, дав себе отдых в пределах 1 мин. Во время минутных отдыхов лучше всего свободно прохаживаться и встряхивать руками.
Встречаются три относительно самостоятельных состояния. Их можно легко распознать, проанализировав графики.
1. Кривая уверенно ползет вверх – состояние начинающегося утомления. Вы находитесь на границе нормы и утомления. У вас есть природная способность к усилению последовательного образа, что говорит о необходимости в тренировке контролировать работу и отдых, не дать нагрузке возможности стать разрушительной.
2. Кривая падает вниз – состояние устойчивого утомления, связанного с недостатками энергии, ее недовосстанов- лением после работы. Утомление приобретает хронический характер.
3. Кривая сливается с горизонтальной линией оси координат – переутомление со всеми его отрицательными последствиями. В этом состоянии энергопотенциал – избыточные ресурсы, предназначенные для развития – снижен до такого уровня, что под сомнением находится возможность тренироваться. Судите сами: каждая очередная работа не улучшает состояние, а усугубляет его. О развитии не может быть и речи. Это – состояние на границе нормы и патологии.
Если у вас тонус оказался слишком сниженным, то не расстраивайтесь. Все можно поправить. Стоит только наладить режим жизни и деятельности – предусмотреть правильное чередование работы и отдыха, заняться физкультурой и спортом, соблюдать гигиенические нормы питания – и ваш тонус непременно возвратится к норме.
У читателя может возникнуть вопрос: какое отношение имеет тонус к продуктивности деятельности и как он влияет на качество мышления человека, его творческие способности? Отношение прямое, а влияние непосредственное. Вначале назовем «действующих лиц» и «исполнителей» мудрости тела:
1) понятийная мысль о структуре мышечной работы в тренировке, которую предстоит выполнить, со всеми ее пространственными, временными и динамическими координатами;
2) сама мышечная работа, стимулирующая расходование энергии для улучшения регуляции движений и познания всех ее тонкостей;
3) след памяти, оставленный каждым из выполненных действий в тренировочном занятии, образ движений, смоделировавший их в целостность;
4) энергопотенциал, с помощью которого спортсмен материализует мысли и образы движений в живую конструкцию, то есть действует;
5) интервал времени отдыха, необходимый для восстановления расходованной энергии – при особо благоприятных условиях наблюдается компенсация энергии с избытком, создание своего рода «прибавочной стоимости», избыточной энергии.
Теперь сопоставим состояния спортсменов с оптимумом готовности к эффективному действию (тело, здоровое до предела – по классификации Авиценны) и со сниженным тонусом – и посмотрим, чем они отличаются в деятельности.
Спортсмены с оптимумом тонуса располагают всем необходимым для своего развития. Они способны запоминать или моделировать самые сложные сочетания множества факторов, с которыми имеют дело (по третьему признаку). Их память может длительное время и без потери информации удерживать все то, что было отражено психически (по четвертому признаку). А это дает им возможность, кроме всего, осуществлять в уме операции, являющиеся показателями творческого мышления: перестраивать элементы целостности в новое сочетание ее свойств, синтезировать различные целостности в одну, усматривать новые свойства, принадлежащие предметам или явлениям, открывать новые ракурсы видения известного и т. п.
Рассмотрим пример – фрагмент из системы тренировки, разработанной выдающимся тренером А. П. Бондарчуком. В тренировке метания молота могут быть использованы снаряды весом от 6 до 12 кг (одна из возможных серий). В одной серии через оптимальные промежутки времени метатель выполняет три броска снарядов разной массы. Это разнообразит ощущения, тренирует приспосабливаемость механизма расходования энергии и в то же время вносит положительные изменения в технику метания соревновательного снаряда массой 7 кг 257 г.
Метание снарядов различной массы – это упражнение р. аналоговых действиях. В каждом виде спорта таких упражнений множество. Но продуктивность их различна. Как же помочь спортсмену выбрать самые целесообразные? Для этого аналоговые упражнения должны отвечать одному из трех условий:
1) нести механизму регуляции движений подробную информацию (выполнение соревновательного действия в стандартных условиях);
2) нести механизму регуляции движений дополнительную информацию, обогащающую либо образ движений, либо сами движения (метание облегченных снарядов, бег под уклон, выполнение действия с. помощью другого и т. п.);
3) нести контрастную информацию (метание снарядов правой и левой рукой, упражнения с резкой сменой скорости движения, выполнение упражнений с закрытыми глазами и т. п.).
Все упражнения, которые не удовлетворяют этим условиям, приносят вред классическому или соревновательному действию.
Посмотрим, как это укладывается в систему закономерностей, которые мы обсуждаем. Спортсмен в тренировке выполняет оптимальное действие, которое уточняет образ либо движение, либо, то и другое одновременно. Следовательно, он получает минимальный прирост либо знания, либо умения, либо энергопотенциала (а в некоторых случаях приросты по всем показателям одновременно). Его движения приблизились к «линии наименьшего сопротивления», приобрели новое качество.
Это возможно не только в тренировке, но и в соревнованиях. Джесси Оуэнс в один день – 25 мая 1935 года – в течение полутора часов один мировой рекорд установил и один повторил. На Олимпийских играх 1972 года Николай Авилов и Леонид Литвиненко (золотая и серебряная медали) установили соответственно 6 и 3 личных рекорда в видах десятиборья.
Конечно, здесь можно говорить об удаче – удачном стечении обстоятельств, слиянии целого ряда процессов. Из чего они могут складываться? Известно, что если мы совершаем действия максимальной мощности, то через 6–8 мин (при высокой технической активности мышц) наступает состояние сверхвосстановления энергии. Если же экономическая активность ниже нормы, восстановление затягивается на более длительные сроки или его вовсе нет. Если действие выполнено с меньшей мощностью, но более длительное, то подобное состояние возникает через 1 ч.
Это, конечно же, работает мудрость тела. На воздействия оно отзывается противодействием большей силы – с запасом: на тот случай, если в следующий раз воздействие обрушится на тело с большей силой. Это механизм активной защиты от внешних воздействий путем накопления информации и энергии, чтобы при случае подавить подобное воздействие. Так нога защищается от трущего ботинка: мозоль растет там, где ботинок больше всего давит на ногу, в той точке, где сконцентрировано давление. Выходит, что закономерность роста мозоли подобна механизму развития в тренировке? Очевидно, да. Но в случае с мозолью мы имеем дело с одним процессом, а в тренировке – с их комплексом.
Самый быстротечный из них – последовательный зрительный образ, затем – последовательный двигательный образ (еслу вы провели предложенные ранее испытания, то уже познакомились с этими образами). Далее идет группа энергетических процессов восстановления и накопления энергопотенциала: через 6–8 мин, через 1–6 ч – 2–3 дня, 6–8 дней – 12–14 дней (биоритмы энергетического и пластического обмена: образование новых структур в самой мышце) – 18–21 день (продолжительность сохранения структуры движений, вызванной к жизни аналоговыми упражнениями). Эти процессы – управляемые. Но надо учитывать и стандартные биологические ритмы физических, интеллектуальных и эмоциональных состояний.
Каждый из этих процессов напоминает волну. Если вершины всех волн в один прекрасный момент совпадают, образуется одна огромная волна – «цунами», которая и выносит на высшие достижения Оуэнса, Бимона, Оливейра, Борзова, Яшенка, Бубку, Седых... А сколько их еще будет – предусмотреть сегодня почти невозможно.
Искусство тренера заключается в том, чтобы в день старта посадить спортсмена на гребень искусственно созданного цунами.
Это все касается и обмена информации при построении образов движений, их уточнения и развития. Аналогичные процессы идут и в направлении повышения чувствительности, сенсибилизации мышечной системы – она становится прозорливее, тонко и точно отражает движения, активизирует механизмы их регуляции. Но наибольшему изменению подвержена способность к усилению последовательных двигательных образов. В этом можно легко убедиться, если спортсмену с высоким тонусом дать выполнить такое задание: после работы в течение 1 мин через 1 мин отдыха предложить 15-секундную работу. Не удивляйтесь, если работа, выполненная за время, в четыре раза меньшее, приведет к такому же по величине эффекту, как и первая, основная. Так должно быть. Ведь у таких спортсменов на полную мощность работает механизм усиления последовательного образа.
Возникает вопрос: что же тогда главное в тренировке? Объем и интенсивность, которые сейчас составляют ее цель? Или цель иная?..
Если меньшая работа дает такой же эффект по усилению последовательных образов, то, вероятно, нужно идти по пути поиска такой нагрузки, которая дает максимальный эффект после каждого действия. Тогда и цель становится иной – получить эффект малой затратой сил, тренировать механизмы восстановления и сверхвосстановления энергопотенциала, а не только расходовать его по формуле «чем больше – тем лучше».
Спортсмены со сниженным тонусом могут пользоваться только образами памяти и то не всегда целостными. При недостаточно высоком уровне энергопотенциала (по четвертому признаку) с течением времени образы памяти угасают, и человек вынужден начинать все сначала: сниженные утомлением процессы восстановления энергопотенциала идут медленно. И поэтому очень часто спортсмен вынужден работать «в долг», который ведет к хроническому утомлению. Образуется порочный круг взаимного угнетения восстановления и расходования энергии (кривая тонуса в простейшем виде деятельности – при выполнении второго задания – круто падает вниз или сливается с нулевой линией).
А ведь сущность творчества состоит в том, что спортсмен, имеющий оптимальный тонус, способен на множество отражений, какими являются идеи, понятия, категории и опыт человечества творить новое, оригинальное, то, что еще не существовало до сих пор. Вначале новое создается в форме мысли, а затем, воплощая ее в природный материал, человек создает культурные ценности и в том числе самого себя.
Функции памяти в деятельности человека – в труде, учении и игре – всегда, на всех этапах развития знания о психическом мире людей волновали умы ученых.
В образах мифологии, созданных в глубине веков, воплощались представления о психических процессах памяти; человеческую речь и счет, по преданию, изобрела античная богиня, мать муз Мнемозина. Согласно другому мифу, в подземном царстве протекали две реки: Лета – источник забвенья и Мнемозина. Умершие пили из реки Леты и забывали прошлое, а после завершения этого ритуала могли вопрошать богов. Получившие положительный ответ, согласие богов, пили из реки Мнемозины. В настоящее время от такого объяснения понятий памяти и забывания осталось лишь образное выражение «кануть в Лету», то есть забыть все, что потеряло актуальность и потребность, и название процессов памяти – мнемические.
Платон сравнивал память с восковой табличкой, на которой внешний мир, подобно перстню, оставляет свои отпечатки. Сущность отпечатков, или .следов памяти, и поныне служит объектом увлекательнейших поисков, находок, дискуссий. Современные знания о памяти не только объясняют ее процессы, но и разрабатывают методы ее улучшения и наиболее полного использования ее функций в деятельности человека.
Мы остановимся на одном из этих процессов памяти – реминисценции.
В ходе исследований сохранения и забывания заученного материала был установлен парадоксальный факт. Согласно существующим представлениям, способность сохранять в памяти материал с течением времени снижается, материал забывается. Для научного объяснения этого процесса был даже найден закон – забывание идет по логарифмической формуле. Так все и считали: забывание неизбежно, оно с каждым днем усиливается. Значит, знания, полученные человеком, выветриваются из памяти.
Но вот результаты исследований показали, что в ближайший период после первичного воспроизведения материала не только не наблюдается резкого, ожидаемого (по закону) снижения воспроизведения, но иногда даже отмечается его повышение: отсроченное воспроизведение оказывается более полным и совершенным, чем воспроизведение сразу же после заучивания. Фактор времени, оказывается, позволяет ученику достичь большего совершенства воспроизведения.
Еще до открытия реминисценции учеными ее практически использовали сами ученики. У них нередко возникает такая ситуация: нужно ложиться спать, а стихотворение еще не выучено – грозит «двойка». Кое-как, на скорую руку задание выполняется, однако стихотворение недоучено... А времени больше не остается. Будь что будет!
Утром происходит чудо: стихотворение читается напа- мять без единой запинки. Стоит только усилить интонации и «пятерка» обеспечена.
Факт есть. Объяснение находится, точнее, выдумывается: если учебник положить под подушку, то какая-то магическая сила перекачает содержание задания в голову и все станет на свои места, закрепится.
В силу каких причин следы памяти (недоученное стихотворение или невыполненное задание) с течением времени становятся все ярче и ярче? Эта загадка остается и поныне неразгаданной.
Многие ученые усомнились в реальности факта. Еще бы. Этот факт мог разрушить удобное здание теории забывания. А кому хочется разрушать старое, чтобы на одном факте строить новое, да и хватит ли сил для такой работы? И возможность психологического объяснения была отвергнута...
Улучшение воспроизведения бывает не у всех людей. У кого же чаще всего оно встречается?
Нельзя сказать, что улучшение воспроизведения заученного с течением времени является привилегией детей, но у них наблюдается большой процент прироста. Объясняется это тем, что первичное воспроизведение у детей лишено логической связи и запоминается только то, что их поражало, было эмоционально окрашенным. Поэтому у них есть большие резервы для улучшения последующего воспроизведения.
У взрослых же уровень первичного воспроизведения сравнительно больший – улучшение у них ограничено высокими исходными показателями.
Различен характер самого процесса воспроизведения. Второе воспроизведение – улучшенное – отличается от первого, которое идет за окончанием заучивания, они психологически качественно различны. Во втором воспроизведении человек больше опирается на ритм движений, в результате чего повышается их структурная оформленность и результативность действия.
Явления реминисценции читатель может испытать на самом себе или на ком-нибудь другом. Лучше всего это сделать, используя легкоатлетические метания (толкание ядра, метание диска или копья). Испытуемый должен иметь сформированный двигательный навык и опыт участия в соревнованиях. Эксперимент проводится по следующей схеме: как обычно, разминка, после этого – соревнование (можно и с самим собой), в котором три попытки – на максимальный результат. Он и послужит точкой отсчета для последующих сравнений. Этим заканчивается первая часть испытания.
Вторая часть предполагает сначала подготовительную работу – разметку пространства действия. От достигнутого результата необходимо в сторону уменьшения результата отмерить: в толкании ядра– 1,5 м, в метании диска – 3 м, в метании копья – 5 м – и поставить видимую метку. Это граница, за которую нельзя перейти и до которой нельзя не дойти. Такова смысловая структура действия. Спортсмену необходимо так организовать свои движения, чтобы мыслимые и выполненные движения полностью совпали.
Для выполнения задания спортсмену дается 10 попыток. В каждой он должен стараться как можно точнее послать снаряд на границу, поразить цель, свести ошибку к минимуму. В идеальном случае нулевая ошибка – предельна точное мышление. Она значит, что спортсмен способен мысленно создать движения строго точного размера и с неменьшей точностью воплотить эту мысль в движение.
И снова, как и в прежних экспериментах, желательна составить графики точности действия в этих 10 попытках. Каждая ошибка (перелет или недолет) дает спортсмену пищу для размышления и соответственно для коррекции и мышления, и действия. Опять-таки графики не выбрасывайте. Когда их соберется много, вы сможете, проанализировав их, оценить свою способность к мышлению движения.
Задав границу пространства действия, то есть результата, мы коренным образом перестраиваем мышление спортсмена. Оно становится творческим. Для сравнения представим себе такую ситуацию. Идут недели, месяцы, годы, наполненные километрами, часами, тоннами работы и непомерно большим количеством упражнений, которые зачастую не имеют никакого сходства по содержанию с соревновательными действиями. Накачиваются силой мышцы, накопляется энергетический потенциал, оттачиваются детали техники... Спортсмен пробегает слепые километры, поднимает пустые тонны, повторяет действия и утверждает себя количеством.
А ведь истинная цель всякого обучения и тренировки совсем иная: развитие творческого мышления. Констатируем факт: произошла подмена цели.
На что же нацелено психическое отражение в этой огромнейшей работе? Образы чего формируются? Оказывается, это образы всего того, с чем связана тренировка. Но ни на что конкретное спортсмен не имеет направленности мысли, чтобы запомнить, чтобы затем использовать для регуляции движений, действий, своих психических состояний и т. д.
Предлагаемая система аналоговых упражнений – упражнений, подобных соревновательному действию с установкой на точность, размеренность, преследует задачу развития точности психического отражения, проектирования движений заданного размера. Действия в этих условиях становятся средством проверки правильности мышления практикой, с точностью, допустим, до 1 см. Значит, мышление можно измерять? Да, и с высшей точностью.
А как же быть с ошибкой? Она, как вы сами поймете в результате эксперимента, показывает, насколько отличается мышление, образ движений от самого действия. Чем больше ошибка, тем больше различия между ними: иногда бывает, что мышление и действие существуют сами по себе: образ диктует одно движение, а оно выполняется иначе, само по себе. У нас были испытуемые, которые, выполняя аналоговые упражнения, действуя с установкой на точность, перекрывали свои рекорды. А когда после этого выполняли действия на максимальный результат, не могли повторить прежние достижения.
Действия с установкой на метрическую точность позволяют стандартизировать мышление и движение: повторяя раз за разом процесс решения задачи, спортсмен обновляет образ с постоянной величиной мощности движений, уточняет ритм, кинетическую мелодию движений. Повторные действия могут быть равны друг другу, совпадать между собой, накладываться и переходить одно в другое.
Определением точности движений мы проверили правильность мышления, способность не только психически отражать движения, но и выполнять их соответственно этому отражению. Это одна сторона процесса, которая лежит на поверхности.
А другая – внутренняя – значительно сложнее. О ней можно судить по результатам третьей части эксперимента.
После того как вычерчен график и на него нанесены все ошибки в десяти попытках, следует сделать 5–6-минутный отдых и провести соревнование: выполнить три попытки на результат.
Не удивляйтесь, если результат будет выше, чем в начале эксперимента. Он – плод работы не только мышления, но и, памяти – механизма реминисценции. А величина прироста результата – следствие активной работы памяти, в котле которой переварилось множество образов движений и синтезировался новый, что и обеспечило возрастание мощности движений... Саморазвитие движений – проявление мудрости тела, одно из важнейших моментов их совершенствования. Саморазвитие относительно независимо от воли и сознания человека. Это своего рода реализация внутренней цели, основанной не на отборе оптимальных вариантов, а на создании новых систем движений: каждый рекордсмен мира привносит нечто новое в движение. Минимизация функций, усложнение системы и парадоксальное упрощение управления – вот неполный перечень линий, по которым идет саморазвитие.
Замечено, что прирост бывает большим у тех спортсменов, у которых высокая тоническая активность: у них и меньшая величина ошибок в аналоговых упражнениях.
Поэтому все упражнения, которые выполняет спортсмен в тренировке, можно разделить на две группы: безразмерные и метрические. В упражнениях первой группы отражение действий активное, но оно не метрично, у него нет границ, а значит, нет ориентиров, за какие может ухватиться мышление. Упражнения второй группы имеют границы – метричность отражения и проектирования движений. Только при этих условиях память совместно с мышлением и воображением создает новый образ движений: в действии он проходит проверку и реализацию своей правильности. Это творчество – создание того, чего раньше спортсмен не мог создать. Вот почему задача отражения – точность, а задача творчества – новизна образа и движения. Отражение и творчество – два процесса одного и того же двигательного действия – решения двигательной задачи, – но без точности первого творчество существовать не может.
Описанные «мудрости тела» – только малая часть того, на что способно мыслящее тело человека. Эти «мудрости» часто страдают в тренировке от того, что о них мало знают, не овладели ими и часто выдвигаются требования, противоположные тем, которые соответствуют природе этих психических процессов.
Процессы целеобразования и целеосуществления в тренировке непосредственно связаны со сличениями и оценками достигнутого уровня мастерства с идеалом – вершиной совершенства. Идеал определяет способ мышления спортсмена и тренера и, следовательно, способ действия спортсмена. Идеал – это и образ цели, создаваемый до ее фактического осуществления действиями, и та сила, которая определяет круг задач деятельности. Выделим основные критерии идеала психомоторики спортсмена.
I. Спортсмен не допускает ошибок при восприятии, сохранении и воспроизведении движений по памяти. При этом он может производить движения с микронной точностью.
II. Спортсмен способен точно психически отражать и правильно перерабатывать информацию мышечного чувства движений – комплекс физических свойств движений. Он понимает эти движения в целом и каждое свойство в отдельности и осмысливает их как предметное и целостное сообщение.
В содержании мышечного чувства движений спортсмену предстоит выделить и сформировать умение декодировать следующие виды информации.
1. Структурную информацию о физических свойствах движений во всех их мельчайших деталях – эти свойства и составляют конструкцию движений. Если такое умение сформировано, то спортсмен способен своевременно замечать и точно устранять рассогласования при регуляции, которые, в частности, происходят при выполнении действия в состоянии утомления и в экстремальных ситуациях.
2. Регулирующую информацию, которая входит во временной, динамический и пространственный ритмы действия.
3. Информацию смысла действия – формулы, уравнения целостного действия, кинетическую мелодию движений, текущую параллельно этим же движениям.
Новичку еще предстоит научиться осваивать эту информацию, узнавать ее в чувственной ткани своих движений, подчинять своей воле, обогащаясь новыми умениями. Мастера, как показали исследования, к сожалению, мало знают
об этой информации, поэтому они так часто вынуждены перестраивать способы регуляции движений. Без умения декодировать информацию освоение движений идет вслепую, а раз найденный правильный ритм движений может надолго исчезнуть.
III. Спортсмен способен с высокой точностью производить сличения и оценки в процессе регуляции движений, то есть иметь высокий уровень критичности мышления.
Различают три вида критичности мышления, связанной со сличениями и оценками в регуляции движений.
1. Сличения и оценки существуют при микрорегуляции движений. Критичность действенного мышления разворачивается в интервалах сотых долей секунды и контролирует правильность выполнения действия. Критичность действенного мышления неразрывна с самим движением.
2. Критичность образного мышления проявляется при сличении и оценке программы-намерения, созданной работой символического мышления, и точности его исполнения. На этой основе принимается решение о коррекции очередного действия. При образном мышлении сличаются два образа: образ выполненного действия и образ движений, созданный символическим мышлением.
3. Критичность символического мышления проявляется при сличении и оценке выполненного действия с его идеалом, а если его нет, то со стандартом, принятым в качестве идеала. В этом процессе критичность мышления устанавливает степень совершенства достигнутого и уточняет величину рассогласования, дистанцию до идеала. И чем выше критичность – способность различать, тем точнее оценивается информация и тем эффективнее управление тренировочным процессом. В этом и состоит подлинное понимание и использование в действии восприятий, дающих возможность выйти за пределы сегодняшнего дня, к тому, что в движениях должно содержаться.
IV. Спортсмен способен действовать в строгом соответствии с законами деятельности, знать все правила – алгоритмы регуляции движений и тренировки.
Формирование этих способностей предполагает достаточно глубокую теоретическую подготовку спортсмена. Прежде всего он должен знать модель –систему понятий и категорий, задающих стандарты смыслового восприятия действия и тренировки. Нельзя построить проект движений, не зная законов их функционирования: без знаний трудно понять себя в движениях и тем более сформировать способность с высокой точностью воплощать образ-проект в движениях и действиях.
V. Эстетический критерий идеала психомоторики. Его регулирующая роль прослеживается уже на уровне самочувствия. Положительная оценка спортсменом действия свидетельствует о том, что оно соответствует законам красоты, а значит, и целесообразности. Причем в содержании самочувствия четко прослеживаются зародышевые, первичные признаки красоты, гармонии, целостности. Оно – тончайший индикатор процесса развития. Если самочувствие оценивается как плохое,– это свидетельствует о нарушении гармонии, о том, что состояние организма (и движений) приблизилось к границе дозволенного, за которой утрачивается приобретенное, происходит разлад функций. Эмоционально окрашенная тренировка всегда плодотворна, так как базируется на глубочайшей по смыслу чувственной стороне деятельности. Специальное развитие эстетического чувства касается этой стороны деятельности, сигнализирующей о состоянии и направленности развития. Ведь мерой отражения собственных психических состояний является его точность, а мерой творчества (которое немыслимо без точности) – новизна, создание того, чего еще не было.
VI. Способность регулировать состояние усталости и утомления. Первичной и самой точной информацией о собственных состояниях является самочувствие. Если тренировка оптимальна, то мудрость тела сигнализирует сознанию о том, что все идет нормально (между минимумом и оптимумом функций организма) или намечаются нарушения. Чувство меры (если к нему внимательно прислушаться) удерживает от переутомления. Стоит только пренебречь им, как спортсмен сразу же оказывается в состоянии синдрома остановки на достигнутом уровне, работы по замкнутому циклу, никуда не ведущему. Но и здесь возможен рост за счет остатков энергии, необходимой для восстановления разрушений, нанесенных утомлением и переутомлением. Если же состояние спортсмена не выходит за границу усталости, тренировка созидательна, процесс идет по восходящей траектории.
VII. Каждое тренировочное занятие приносит положительное изменение, то есть процесс идет в соответствии с триадой: движение – изменение – развитие. Поэтому тренировку следует строить по закону оптимального действия: чтобы получить положительное изменение (наименьшее), надо затратить наименьшую (из всех возможных) тренировочную работу. Учитывая это, тренер должен построить тренировку так, чтобы она была увлекательной и посильной – только тогда труд перерастает в творчество и талант, пока что не утвердившийся результатом, спортсмен будет защищен от переутомления.
Выделим психологические механизмы регуляции движений, действий, навыка и поступка. Живое человеческое движение – главное средство решения двигательной задачи. Ближайший их регулятор – образ предмета, а качество исполнения определяется условиями действия и адекватностью задачи возможностям природы движений. Разрушение движений происходит тогда, когда им навязывается противоестественная задача.
Движение диалектически переходит в двигательное действие – процесс решения двигательной задачи, в котором каждый раз для совершенствования подбираются все новые и новые, более эффективные средства-движения. В этом процессе разрушительными факторами становятся либо неправильно осмысленная задача, либо недостатки исполнительного мастерства, либо низкий уровень регуляции движений.
Переход от действия к навыку, чего требуют соревнования, самый ответственный момент в развитии психической регуляции движений. Это переход к новому и необычному способу регуляции движений.
В чем различие действия и навыка? Действие всегда имеет перед собою задачу, и за ее решением находится неизвестное.
Действие – познавательный процесс; в обучении оно осваивается и этим осуществляется качественный прирост в способе решения двигательной задачи.
Иное дело двигательный навык. Он тоже действие, но действие, выполняемое на основании устойчивого смыслового образа движений, сформированного опытом предыдущего решения множества задач. Поэтому когда мы говорим о наличии навыка, то должны иметь в виду, что он полностью регулируется образом памяти, без размышления, то есть автоматизированно. Поэтому в движениях навыка нет неизвестного, нет задачи, она хорошо и надежно решена в прошлом.
В соревнованиях, чтобы действовать с помощью навыка, спортсмен осуществляет настройку на эффективное действие, образ, движение – в нужный момент они должны выполнить свои функции без сознательного вмешательства, работать как хорошо отлаженный механизм. Малейшая неуверенность заставляет спортсмена вносить· изменения либо в образ, либо в движения, а иногда и в то и в другое одновременно. В результате навык деградирует и превращается в действие. А спортсмен вместо того, чтобы максимально полно реализовать свои возможности, все силы направляет на решение задачи, которую он сам себе создал. Другими словами, он в соревнованиях решает задачи тренировки. В этом причина выступлений ниже своих возможностей.
Наиболее важный диалектический переход, осуществляемый в регуляции движений, наблюдается в соревнованиях, когда навык становится поступком. Ведь действие в соревнованиях – социально оцениваемый акт поведения, в нем проявляется личность в целом. Значит, в навык органически включается новый элемент – чувство ответственности, или нравственная оценка – как своя собственная, так и окружающих людей. Спортсмен оказывается перед проблемой, которую нужно решать, искать способ организации движений в согласии с этим элементом. Если это ему не удается, поступок деградирует в навык, в действие, в процесс решения двигательной задачи с необычным для тренировки чувством ответственности.
Следовательно, движения и действия регулируются образом, навык – мыслью, а поступок или действие, совершаемое в соревнованиях,– чувствами: нравственными, эстетическими, интеллектуальными, практическими – в зависимости от вида спорта и ценностной ориентации личности спортсмена. А психомоторные способности спортсмена состоят в том, как он может осуществлять переходы в регуляции движений от действия к навыку и от него к поступку не только в соревнованиях, но и в условиях тренировки.
Мальчики, которые умели летать б
Почему они почемучки? (6). Что знает Джон, а что Иван? (11) Оказывается, так бывало и прежде (13). Зеркальный синдром (16). Психомоторика (19). «Я– сам», или как важно быть самим собой (28).
Очаг, нарисованный на холсте 32
Что такое способность (32). Живые измерительные эталоны (38). Идеал, который доступен детям (42). Семь раз отмерь, а раз отрежь (45). Пора на каникулы (50)
Плюсы и минусы мыслящего тела 52
Универсальность движений и мышления (52). Конструкция меткого удара (55). Сверхскоростное мышление (57). Парадоксы точности (60). Принцип оптимального действия (63). Состояние публичного одиночества (69).
Чувство гармонии 72
По закону «золотого сечения» (72). Возвращение утраченной гармонии (86). Идеомоторика (94).
Внутренняя баллистика движений 99
Взгляд внутрь движений (99). Пушечный бросок мяча (102) И опять о психомоторике (112).
Способности, порождаемые действием 120
Целеустремленность двигательной активности (123). Действие – микроэтап развития (124). Психическая напряженность деятельности (126). Границы, через которые нельзя переходить (130). Способность восстанавливать и накоплять энергию (132).
Психологические механизмы творческой активности 139
Неосознаваемые влечения (139). Образ гармонии, запрограммированный в мышцах (142). Истоки мышечной радости (147). Признаки творческого мышления (151). Феномен «книга под подушкой» (157), Формула таланта (162).
В.В.КЛИМЕНКО. ПСИХОМОТОРНЫЕ СПОСОБНОСТИ ЮНОГО СПОРТСМЕНА
Сдано в набор 13.06.86. Подп. к печ. 31.12.86.
Тираж 8000 экз. Цена 80 к.
Издательство «Здоров’я»,
252054, г. Киев-54, ул. Чкалова, 65.
Клименко В. В.