Мечтательно-уверенная девушка в гребной секции советских времен.
Гребной спорт является символом слаженных командных действий. В СССР в каждом приличном городе открывалась гребная секция. Юноши и девушки и народ постарше подклеивали свои байдарки и каноэ и затем стремительно рассекали водную гладь каналов и рек. Летом выезжали в дикие места, где сплавлялись по горным или таежным рекам.
Главным внешним символом этого наполовину идеологического увлечения стали спортивные статуи в парках, скверах, при спортивных учреждениях. Где первое место безусловно за девушкой с веслом (время рождения 1935 год).
Как обычно это бывает при широком тиражировании не обошлось без издержек качества. Свою роль сыграла в этом общая профессионально-художественная школа, которая по замыслу феодальных правителей (а в СССР времен Сталина-Брежнева был именно феодализм) должна направлять и мотивировать. Проблема в том, что талант и идеология сущности разных миров. Идеология строится от лидерной пирамиды, а она эта пирамида обычно является перевертышем относительно иерархии талантов. Поэтому здесь процветают быстро адаптирующиеся посредственности. Которые за столетия мировой практики выработали свои каноны качества. Здесь главное - субъективная оригинальность. На этом строится целая система поклонения культуре прошлого, когда тысячи неутомимых почитателей собирают все что осталось от таланта и возвеличивают каждую его поделку, чих, страдание... Мы в данной теме будем избегать такого подхода.
Наш принцип.
Копировать хорошее - это хорошо. Копировать следует талантливо.
Так считали мастера прошлого и так считает любой вменяемый культурный человек.
Первой девушке с веслом как-то не везет. Самая первая была слишком большой (12 м) и чересчур эротичной, вторая разрушена бомбой в 1941-м, в 2011-м ее восстановили - но бетонозаменитель оказался скверным и статуя начала обваливаться. Пока будем любоваться старой фотографией.
Автор - Иван Шадр. Иван Иванов из Шадринска не поступил в Академию художеств (обычное дело для талантов), поэтому уехал в Париж и там учился в муниципальной школе у Огюста Родена. Шадр стал известен фигурой крестьянина-сеятеля на советском червонце и изображениями красноармейца-рабочего-крестьянина на первых банкнотах СССР. Другая известная скульптура Ивана Шадра - Булыжник оружие пролетариата.
Музой Ивана стала студентка Института физкультуры Вера Волошина.
Родилась она в 1919 году в Кемерове. Отец — шахтёр, мать — учительница. С начальных классов школы Волошина увлеклась спортом, занималась гимнастикой и лёгкой атлетикой. В седьмом классе выиграла чемпионат Кемерова по прыжкам в высоту. После школы поступила в московский Центральный институт физкультуры.
Параллельно с институтом она записалась в московский аэроклуб, где освоила пилотирование самолётов И-153 «Чайка» и занялась прыжками с парашютом. Кроме этого, она всерьёз увлеклась стрельбой, рисованием и поэзией. В 1936 она пишет заявление о желании принять участие в гражданской войне в Испании. Ей отказали.
Сразу после начала Великой Отечественной войны она была мобилизована на рытьё окопов и противотанковых рвов на подступах к Москве. В октябре добровольно вступила в ряды Красной Армии и была зачислена в войсковую часть № 9903, разведотдела штаба Западного фронта, для работы в тылу врага. На своё первое задание Вера ушла 21 октября 1941 года в район подмосковной станции Завидово. После этого у неё было ещё шесть удачных засылок в тыл к немцам.
....
Местные жители сообщили, что Вера была повешена немцами 29 ноября 1941 года в совхозе Головково. Вот как описывала её гибель свидетельница казни:«– Привезли её, бедную, на машине к виселице, а там и петля болтается на ветру. Кругом немцы собрались, много их было. И наших пленных, что работали за мостом, пригнали. Девушка лежала в машине. Сначала не видно было её, но когда опустили боковые стенки, я так и ахнула. Лежит она, бедняжка, в одном исподнем белье, да и то оно порвано, и вся в крови. Два немца, толстые такие, с чёрными крестами на рукавах, залезли в машину, хотели помочь ей подняться. Но девушка оттолкнула немцев и, уцепившись одной рукой за кабину, поднялась. Вторая рука у неё была, видно, перебита — висела как плеть. А потом она начала говорить. Сначала она говорила что-то, видать, по-немецки, а потом, стала по-нашему.
– Я, – говорит, – не боюсь смерти. За меня отомстят мои товарищи. Наши всё равно победят. Вот увидите!
И девушка запела. И знаешь, какую песню? Ту самую, что каждый раз поют на собраниях и по радио играют утром и поздно вечером.
– «Интернационал»?
– Да, эту самую песню. А немцы стоят и молча слушают. Офицер, который командовал казнью, что-то крикнул солдатам. Они набросили девушке петлю на шею и соскочили с машины.
Офицер подбежал к шофёру и дал команду трогать с места. А тот сидит, побелел весь, видать, не привык ещё людей вешать. Офицер выхватил револьвер и кричит что-то шофёру по-своему. Видимо, ругался очень. Тот словно проснулся, и машина тронулась с места. Девушка ещё успела крикнуть, да так громко, что у меня кровь застыла в жилах: "Прощайте, товарищи!" Когда я открыла глаза, то увидела, что она уже висит.»
Только после отступления врага в середине декабря жители Головково сняли тело Веры с придорожной ивы и с почестями похоронили здесь же. Позднее её останки были перенесены в братскую могилу в Крюкове.
В один год немцы разрушили ее статую в Москве и казнили саму девушку. Но остались фото и другие статуи.
